Я рожден(а) для этого - [44]

Наконец он кладет руки на бедра и резко выгибается вперед. А джинсы у него, надо заметить, очень тесные. Роуэн закрывает глаза рукой, заслоняясь от пикантного зрелища.

– Так что, да или нет? – игриво спрашивает Листер.

– Нет, – решительно отвечает Роуэн.

– Да. – Я поднимаю большой палец вверх.

– Нет, милый, – качает головой Таша. Из-за американского акцента ее голос звучит как-то по-матерински. – Ты в самом деле выглядишь отвратительно. Где куртка-бомбер, которую я тебе дала? Та, что из коллекции весна-лето от «Ветементс».

Листер закатывает глаза.

– Я просто подумал, что неплохо было бы что-нибудь поменять.

– Это последний концерт вашего тура. Ты не можешь выглядеть так, будто мы тебя на помойке нашли.

– Да ладно тебе, Таш, я никогда так не выгляжу, – подмигивает ей Листер. Таша в ответ бросает в него ботинком. Листер со смехом уклоняется и скрывается в комнате. Роуэн тоже уходит переодеваться.

– Джимми, а ты что выбрал? – спрашивает меня стилист из команды Таши.

Я в ответ растерянно пожимаю плечами. С подбором одежды у меня всегда проблемы – слишком уж ее много. Мне все нравится, правда все. И порванные джинсы, и худи с яркими слоганами, и рубашки под горло, и ботинки-милитари, и «Вансы», и серьги, и мягкие футболки из хлопка. Иногда выбор наряда для концерта увлекает меня больше, чем сам концерт.

– Как насчет этого? – Таша зарывается в сумку с одеждой и вытаскивает черную толстовку-худи с монохромной фотографией Джейка Джилленхола из «Донни Дарко»[15]. На одном рукаве крупными белыми буквами напечатано слово «ПРАВДА», на другом – «ЛОЖЬ».

– Выглядит неплохо, – киваю я.

– И к ней рваные черные джинсы? – предлагает Таша.

– Определенно.

Внезапно в гостиной появляется Роуэн в одних боксерах.

– Таша, а тебе прислали тунику, которую я присмотрел?

– Да, загляни в сумку возле двери. К ней подойдет джемпер с «Металликой».

– Точно, вот она. Как думаешь, лучше с леггинсами или с джинсами?

– С леггинсами, – решительно отвечает Таша.

– Заметано.

Возвращается Листер: страшный пластиковый свитер канул в Лету, зато теперь за его спиной развевается что-то подозрительно похожее на плащ. Таша сердито скрещивает руки на груди:

– Я такого не заказывала!

Листер, явно довольный собой, принимается бегать по комнате, напевая главную тему из «Бэтмена». Таша швыряет в него вторым ботинком – и снова промахивается. Листер картинно взвизгивает и легко уклоняется от снаряда, а затем бежит ко мне, чтобы накрыть плащом. Я не могу перестать смеяться – мы словно в тесной палатке, а Листер улыбается, и эта улыбка, непривычно мягкая, на миг переносит меня в прошлое, когда все это было нам в новинку, когда мы были еще детьми и искренне наслаждались происходящим. Но потом он сдергивает плащ, наваждение проходит, и все возвращается на круги своя.

– Вот уйду от вас, начну выступать соло и буду носить плащи, какие захочу! – заявляет Листер.

– Флаг тебе в руки! – машет рукой Таша. – А до тех пор спрячь этот кошмар от меня подальше.

Дверь комнаты Роуэна открывается, и он выходит в концертном костюме – черной тунике с черными леггинсами. В таком виде он похож на святого со старинных полотен. Правда, ни одного святого, насколько я помню, не изображали с именинным тортом в руках.

Пока я таращусь на утыканный свечками торт, Листер приглушает свет в гостиной, и все вдруг начинают петь «С днем рожденья тебя».

Меня.

Погодите-ка.

В смысле?

Какое сегодня число?

Роуэн подносит мне торт, и пение стихает.

– Ты опять забыл, да? – понимающе улыбается он.

– Да я вечно забываю, какое сегодня число, – бормочу я, смущенный всеобщим вниманием. Листер тоже широко улыбается; плащ он намотал на манер шарфа.

– Загадывай желание, Джим-Джем, – тихо говорит Роуэн.

Я смотрю на свечи и загадываю то же, что и всегда: быть счастливым. А потом разом задуваю. Все хлопают и радостно кричат.

– Сколько у нас времени, Таш? – спрашивает Роуэн, водружая торт на барную стойку.

– Полчаса, не больше.

– Успеем.

Листер включает музыку, и я узнаю одну из наших любимых групп, The Killers. В старые добрые времена мы слушали их в музыкальном классе и дома, закрывшись втроем в чьей-нибудь комнате.

Я чувствую, как губы сами собой растягиваются в улыбке.

Листер принимается скакать и подпевать, плащ задорно хлопает у него за спиной. Он носится по гостиной, пытаясь расшевелить стилистов, даже Сесили призывает танцевать, но безуспешно – она слишком занята, что-то печатая в телефоне. Наконец Листер подходит ко мне, берет за руки и тащит через всю комнату к дивану. Мы прыгаем на нем, как на батуте, и я вспоминаю батут в саду у Роуэна. Наверное, он до сих пор там стоит.

– Иди к нам, Ро! – зовет Листер. Он задыхается от прыжков, а я смеюсь над выражением лица Роуэна – эта выразительно поднятая бровь уже стала его фишкой. Тем не менее он покорно бежит к нам и запрыгивает на диван, чтобы меня обнять, отчего я чуть не падаю и смеюсь еще громче.

Музыка грохочет, начинается припев, и мы поем вместе с The Killers. Мы до сих пор помним слова, хотя в последний раз слышали их очень давно – то ли несколько месяцев, то ли несколько лет назад. Да я наши собственные песни быстрее забываю.