Ну ладно, пусть она тоже изменится и станет взрослой женщиной, а потом — старухой. Ведь все неправда! Элли не может состариться, Элли не может умереть — она вечна! А значит, однажды — не так и долго ждать по меркам этого стылого пространства — она останется тут в одиночестве. Закончится запас энергии, корабль погрузится в ледяную тьму, станет еще одной пылинкой техногенного мусора, а она, мыслящая и любящая, будет по-прежнему жить внутри, будет видеть, слышать и чувствовать ничто. И не сможет умереть.
Нет, вариант меня никак не устраивал. Резерв топлива… Он, насколько я помнил, был немалым, но на почти пятигодовое возвращение не хватит. Или все же хватит? Если отключить гравитацию, освещение, обогрев — все, кроме двигателя, если рассчитать оптимальную мощность и кратчайший курс, если не расходовать ресурс на жизнеобеспечение — только на перемещение в нужную точку, если не рассчитывать на мягкую посадку — нас все равно засекут со спутников, а перегрузки падения и даже перехват Элли не так страшны. Быть может, для нее есть шанс? Тут надо подумать…
Ты молчал долго. Сначала просто сидел в кресле, закрыв глаза, потом думал, что-то прикидывал, наконец поддернул сенсорную консоль и что-то вычислял на бортовом компьютере. Меня не допускал — я просто смотрела: наблюдала, делала выводы, ждала…
Потом откинулся на спинку, сцепил руки за головой и засмеялся:
— Элл, родная, ты летишь домой!
* * *
Мне было лет десять. В городе, где мы тогда жили, на электростанции случилась большая авария, и весь жилой район на целых полчаса остался без энергии. Был поздний вечер, экраны мониторов и визоров погасли, и мы, удивленные внезапно наступившим мраком, поспешили к окнам. Родители возмущались, ругали власти, допустившие подобное безобразие, а я впервые в жизни увидел ночное небо.
Небо! В невозможно-синей бездонной глубине мерцали мириады далеких звезд!
Я, задыхаясь от восхищения, выбежал на балкон, запрокинул голову и смотрел, смотрел!.. улетая туда, в бесконечную запредельность космоса. В ушах звенело, а я воображал, что это вселенная пела мне, жутко и призывно, и я всем своим десятилетним сердцем внимал этому пению, отдаваясь во власть чужих миров.
Тогда я и решил стать астронавигатором.
Сейчас, закрыв глаза, я вижу те звезды своего давно прошедшего детства, слышу этот призыв, леденящий душу восторгом.
«Элли, ты видела звезды? Они прекрасны!» — хочу сказать я. Но я уже не могу говорить.
Ты сильно изменился — ты вообще уже не похож на того улыбчивого самоуверенного парня, который любил смотреться в зеркало. Я не думала, что ты пойдешь до конца, не верила, что сможешь. А ты смог — значит, пора.
— Алекс, ты хочешь рассказать мне о звездах? Я слышу. Скоро ты найдешь свои звезды.
Я читаю по губам: «Иди ко мне, Элл» — и надеваю тебе шлем. Потом сворачиваюсь калачиком, чтобы притихнуть у тебя на груди. Будет немного холодно, наверное, но мы потерпим. Мы будем вместе.
* * *
Средиземноморский пляж. Раскаленный песок жжет кожу, а бриз ерошит волосы. Я жив. До сих пор не верю, что это случилось, но это случилось…
Оказывается, мы даже никуда не летали — все было лишь экспериментом по взаимодействию человека и искусственно смоделированной личности в условиях реальной угрозы жизни… всего лишь чертовым экспериментом! Так что я не умер. Три дня провалялся в коме, а когда очнулся, узнал: когда нас вытаскивали из корабля, что-то закоротило, и бортовой компьютер выгорел полностью, ничего, том числе инфонакопители, восстановить не удалось. Элли больше нет…
Я жарюсь на солнце и пытаюсь не думать. Мой врач — о, теперь я богат и могу себе позволить и этот курорт, и собственного психолога — так и сказал: «Александр, а вы не думайте — просто отдыхайте, наслаждайтесь, смотрите по сторонам. Тут столько прекрасных девушек, скоро все утрясется».
Но почему среди все этих прекрасных я ищу одну некрасивую, мою Элли.
Прошлой ночью она мне приснилась. Свернувшись, как маленькая, прижималась к моей груди и шептала: «Алекс, останься со мной, одна я не могу».
А я не остался, проснулся.
Но я знаю, что мне делать — надо просто не просыпаться. Снотворное — вот оно, целая банка пилюль. Говорят, самое лучшее, гарантированно поможет, так что, Элл, жди меня, сегодня я приду и останусь.
* * *
— …в связи с критическим состоянием мы вынуждены были прервать симуляцию полета и вернуть пилота в реальность. Таким образом, господин министр, должен признать, что при несомненном успехе в моделировании искусственной личности по подобию человеческой, рекомендовать полученные разработки для использования в экстремальных условиях преждевременно, так как нет опытных подтверждений, что это увеличивает шансы их коллег-людей на выживание.
Доктор Леонард Лец закончил доклад и замолчал, ожидая вопросов.
— Что ж, отрицательный результат — тоже результат. Вы и ваша команда, доктор, проделали огромную работу, но, сами понимаете, раз нет полезного эффекта — нет финансирования. Все разработки придется законсервировать на будущее.
— Господин министр, мы нуждаемся в средствах, хотя бы минимальных. Законсервировать можно оборудование, помещения, резервные копии ELL 185260, но модели 0001 и 0002 — Эллайра и Элли — они личности, их нельзя просто сунуть в ящик и забыть!