Взращивание масс. Модерное государство и советский социализм, 1914–1939 - [127]
Не менее эффективна оказалась советская власть и в деле мобилизации на войну с нацистской Германией. Эта эффективность отчасти проистекала из того факта, что вся советская система была построена на методах тотальной войны: лидеры СССР использовали их не только для проведения социально-экономических преобразований, но и в деле мобилизации на защиту Родины. Действительно, методы тотальной войны — такие, как государственная экономика, система всепроникающего надзора, а также государственное насилие в форме масштабных арестов, депортаций и казней — были неотъемлемой частью советской системы. Впрочем, в конечном счете централизация и насилие оказались в высшей степени невыгодны. Когда масштабы государственного насилия в СССР вышли на поверхность, советская система предстала не защитницей населения, а, напротив, угрозой для него. Сталинские депортации и расстрелы, вместо того чтобы привести к созданию гармонии в обществе, породили ненависть и недоверие, от которых советской власти уже было некуда деться. Плановая экономика, показавшая свою эффективность на первых этапах индустриализации, не смогла приспособиться к постиндустриальной эпохе. С наступлением эры компьютеров и телекоммуникаций государственный контроль над информацией и ресурсами встал на пути инновационного развития. Замедление экономического роста поставило под угрозу как военную мощь, так и снабжение потребительскими товарами — сектор, в котором советская экономика так и не смогла выполнить свои обещания материального изобилия.
Советская система отражала устремления и методы, свойственные конкретному историческому моменту, но к концу XX века этот этап уже миновал. Исчезла безграничная вера в социологию и прогресс человечества. Наука об обществе оказалась под огнем критики, поставившей под вопрос ее объективность и открывшей иерархические системы, на которые эта наука часто опиралась. Особая роль государства, будь то в управлении экономикой или в преобразовании общества, стала восприниматься как неэффективная, а то и опасная. Возникли сомнения по поводу роли государства и в социальном обеспечении: крушение советской системы стало лишь одним, пусть и самым ярким, проявлением упадка государства всеобщего благоденствия — наряду с тэтчеризмом, рейганизмом и приватизацией в развивающихся странах. Эпоха массовой войны тоже окончилась, и военные планировщики начали больше заботиться о разработке высокотехнологичного оружия, чем о здоровье населения[1123]. Что же касается масштабных планов преобразования человека, то они стали восприниматься как зло, а не как благо, — отчасти по вине Советского Союза, явившегося причиной столь огромных человеческих страданий.
Архивные фонды, которые использовались при подготовке текста
Ф. A-305 Всесоюзный Пушкинский комитет
Ф. A-353 Наркомюст РСФСР
Ф. A-413 Наркомсобес РСФСР
Ф. A-482 Наркомздрав РСФСР
Ф. A-1795 Всероссийское попечительство об охране материнства и младенчества
Ф. A-2306 Наркомпрос РСФСР
Ф. 13 °Cовет народных комиссаров РСФСР
Ф. 393 Наркомат внутренних дел РСФСР
Ф. 3316 Центральный исполнительный комитет СССР
Ф. 3931 Центральный исполнительный комитет Всероссийского союза помощи увечным воинам
Ф. 4085 Наркомат рабоче-крестьянской инспекции РСФСР
Ф. 4100 Министерство труда Временного правительства
Ф. 4265 Центральный статистический комитет при Народном комиссариате внутренних дел
Ф. 5446 Совет народных комиссаров СССР
Ф. 5451 Всесоюзный центральный совет профсоюзов
Ф. 5465 Центральный комитет профсоюзов медицинских работников
Ф. 5469 Центральный комитет Союза рабочих-металлистов
Ф. 5475 Центральный комитет Союза строителей
Ф. 5515 Наркомтруд СССР
Ф. 5528 Центральное управление социального страхования при Наркомтруде
Ф. 6787 Министерство государственного призрения Временного правительства
Ф. 7062 Союзный совет социального страхования при Наркомтруде
Ф. 7511 Комиссия советского контроля
Ф. 7576 Комитет по физкультуре и спорту
Ф. 7709 Центральный комитет Профсоюза работников государственных учреждений
Ф. 7710 Центральное бюро физкультуры ВЦСПС
Ф. 7897 Центральный комитет Профсоюза кинофотоработников
Ф. 7952 История фабрик и заводов
Ф. 8009 Наркомздрав СССР
Ф. 8131 Прокуратура СССР
Ф. 9226 Главная государственная санитарная инспекция при Наркомздраве
Ф. 9401 Министерство внутренних дел СССР
Ф. 9479 Четвертый специальный отдел Министерства внутренних дел СССР
Ф. 9492 Наркомюст СССР
Ф. 9505 Центральный комитет социально-политического просвещения Временного правительства
Ф. 5 Секретариат В. И. Ленина
Ф. 17 Центральный комитет ВКП(б)
Ф. 76 Личный фонд Ф. Э. Дзержинского
Ф. 77 Личный фонд А. А. Жданова
Ф. 78 Личный фонд М. И. Калинина
Ф. 85 Личный фонд Г. К. Орджоникидзе
Ф. 88 Личный фонд А. С. Щербакова
Ф. 89 Личный фонд Е. М. Ярославского
Ф. 112 Политуправление Наркомзема
Ф. 477 Восемнадцатый съезд ВКП(б)
Ф. 558 Личный фонд И. В. Сталина
Ф. 607 Бюро по делам РСФСР при ЦК
Ф. 613 Центральная контрольная комиссия
Ф. 616 Высшая школа партийных организаторов при ЦК
Аксаков К. С. — русский публицист, поэт, литературный критик, историк и лингвист, глава русских славянофилов и идеолог славянофильства; старший сын Сергея Тимофеевича Аксакова и жены его Ольги Семеновны Заплатиной, дочери суворовского генерала и пленной турчанки Игель-Сюмь. Аксаков отстаивал самобытность русского быта, доказывая что все сферы Российской жизни пострадали от иноземного влияния, и должны от него освободиться. Он заявлял, что для России возможна лишь одна форма правления — православная монархия.
Классическое произведение Корнелиуса Райана, одного из самых лучших военных репортеров прошедшего столетия, рассказывает об операции «Оверлорд» – высадке союзных войск в Нормандии. Эта операция навсегда вошла в историю как день «D». Командующий мощнейшей группировкой на Западном фронте фельдмаршал Роммель потерпел сокрушительное поражение. Враждующие стороны несли огромные потери, и до сих пор трудно назвать точные цифры. Вы увидите события той ночи глазами очевидцев, узнаете, что чувствовали сами участники боев и жители оккупированных территорий.
Авторы этой книги дают возможность увидеть полную картину существования первобытных племен, начиная с эпохи палеолита и заканчивая ранним железным веком. Они знакомят с тем миром, когда на Земле только начинало формироваться человеческое сообщество. Рассказывают о жилищах, орудиях труда и погребениях людей той далекой эпохи. Весь путь, который люди прошли за много тысячелетий, спрессован в увлекательнейшие отчеты археологов, историков, биологов и географов.
Никто в настоящее время не вправе безоговорочно отвергать новые гипотезы и идеи. Часто отказ от каких-либо нетрадиционных открытий оборачивается потерей для науки. Мы знаем, что порой большой вклад в развитие познания вносят люди, не являющиеся специалистами в данной области. Однако для подтверждения различных предположений и гипотез либо отказа от них нужен опыт, эксперимент. Как писал Фрэнсис Бэкон: «Не иного способа а пути к человеческому познанию, кроме эксперимента». До недавнего времени его прежде всего использовали в естественных и технических науках, но теперь эксперимент как научный метод нашёл применение и в проверке гипотез о прошлом человечества.
«Festung» («крепость») — так командование Вермахта называло окруженные Красной Армией города, которые Гитлер приказывал оборонять до последнего солдата. Столица Силезии, город Бреслау был мало похож на крепость, но это не помешало нацистскому руководству провозгласить его в феврале 1945 года «неприступной цитаделью». Восемьдесят дней осажденный гарнизон и бойцы Фольксштурма оказывали отчаянное сопротивление Красной Армии, сковывая действия 13 советских дивизий. Гитлер даже назначил гауляйтера Бреслау Карла Ханке последним рейхсфюрером СС.
Трудности перехода к мирному строительству, сложный комплекс социальных и политических противоречий, которые явились следствием трех лет гражданской войны, усталость трудящихся масс, мелкобуржуазные колебания крестьянства — все это отразилось в событиях кронштадтского мятежа 1921 г. Международная контрреволюция стремилась использовать мятеж для борьбы против Советского государства. Быстрый и решительный разгром мятежников стал возможен благодаря героической энергии партии, самоотверженности и мужеству красных бойцов и командиров.
В апреле 1920 года на территории российского Дальнего Востока возникло новое государство, известное как Дальневосточная республика (ДВР). Формально независимая и будто бы воплотившая идеи сибирского областничества, она находилась под контролем большевиков. Но была ли ДВР лишь проводником их политики? Исследование Ивана Саблина охватывает историю Дальнего Востока 1900–1920-х годов и посвящено сосуществованию и конкуренции различных взглядов на будущее региона в данный период. Националистические сценарии связывали это будущее с интересами одной из групп местного населения: русских, бурят-монголов, корейцев, украинцев и других.
Коллективизация и голод начала 1930-х годов – один из самых болезненных сюжетов в национальных нарративах постсоветских республик. В Казахстане ценой эксперимента по превращению степных кочевников в промышленную и оседло-сельскохозяйственную нацию стала гибель четверти населения страны (1,5 млн человек), более миллиона беженцев и полностью разрушенная экономика. Почему количество жертв голода оказалось столь чудовищным? Как эта трагедия повлияла на строительство нового, советского Казахстана и удалось ли Советской власти интегрировать казахов в СССР по задуманному сценарию? Как тема казахского голода сказывается на современных политических отношениях Казахстана с Россией и на сложной дискуссии о признании геноцидом голода, вызванного коллективизацией? Опираясь на широкий круг архивных и мемуарных источников на русском и казахском языках, С.
В начале 1948 года Николай Павленко, бывший председатель кооперативной строительной артели, присвоив себе звание полковника инженерных войск, а своим подчиненным другие воинские звания, с помощью подложных документов создал теневую организацию. Эта фиктивная корпорация, которая в разное время называлась Управлением военного строительства № 1 и № 10, заключила с государственными структурами многочисленные договоры и за несколько лет построила десятки участков шоссейных и железных дорог в СССР. Как была устроена организация Павленко? Как ей удалось просуществовать столь долгий срок — с 1948 по 1952 год? В своей книге Олег Хлевнюк на основании новых архивных материалов исследует историю Павленко как пример социальной мимикрии, приспособления к жизни в условиях тоталитаризма, и одновременно как часть советской теневой экономики, демонстрирующую скрытые реалии социального развития страны в позднесталинское время. Олег Хлевнюк — доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник Института советской и постсоветской истории НИУ ВШЭ.
Что происходит со страной, когда во главе государства оказывается трехлетний ребенок? Таков исходный вопрос, с которого начинается данное исследование. Книга задумана как своего рода эксперимент: изучая перипетии политического кризиса, который пережила Россия в годы малолетства Ивана Грозного, автор стремился понять, как была устроена русская монархия XVI в., какая роль была отведена в ней самому государю, а какая — его советникам: боярам, дворецким, казначеям, дьякам. На переднем плане повествования — вспышки придворной борьбы, столкновения честолюбивых аристократов, дворцовые перевороты, опалы, казни и мятежи; но за этим событийным рядом проступают контуры долговременных структур, вырисовывается архаичная природа российской верховной власти (особенно в сравнении с европейскими королевствами начала Нового времени) и вместе с тем — растущая роль нарождающейся бюрократии в делах повседневного управления.