Взлет против ветра - [39]

ВСТУПЛЕНИЕ В ДОЛЖНОСТЬ

И снова два года учебы, ежедневных поездок на трамвае и метро к серому зданию академии с большими окнами на мрачную территорию крематория с кирпичной, временами попыхивающей трубой. Одну из московских школ, расположенную вблизи от общежития слушателей, стал посещать Аркадий, закаленный на охотских ветрах. Он похудел, вытянулся, был уже крепким и выносливым.

Через два года, когда Баталов успешно окончил академию, он получил назначение, о котором не думал и не гадал. Его принял сам министр обороны, долго и благожелательно беседовал, интересуясь тем, как тому служилось на Дальнем Востоке и что ему дала новая академия. Потом улыбнулся и, вздохнув, посетовал:

— Таких, как вы, мы обязаны беречь как зеницу ока. Увы, жизнь устроена так, что корпус фронтовых генералов безвозвратно редеет. Сколько приходится подписывать некрологов и какие уходят люди…

— Я еще не собираюсь туда, товарищ маршал, — усмехнулся Баталов.

— А я вас не отпеваю, — отпарировал министр, — чего-чего, а такой возможности, слава богу, у меня не будет. Вы же еще мальчик в сравнении со мной. Вам жить да жить. — Он пристально посмотрел на Баталова и перешел на деловой тон: — Служили вы и на крайнем западе, где солнце, образно говоря, угасает, и на самом дальнем востоке, где оно имеет обыкновение всходить. Куда же вы бы хотели теперь, после академии?

Баталов положил на колени тяжелые ладони, продолжая сидеть с выпрямленными плечами, сказал:

— Очевидно, туда, где я нужнее.

— Достойный ответ для советского генерала, — поддержал маршал. — А теперь перейдем к существу вопроса. Скрывать не стану, вариант назначения уже подготовлен. Вы очень хорошо зарекомендовали себя в сорок пятом году на западных рубежах. Да и после войны, когда там, на переднем крае, командовали дивизией. — Маршал сделал небольшую паузу, и в глазах у него появился испытующий блеск. — Есть намерение вернуть вас снова туда. Вы уже, командуя соединением, приобрели подходящий опыт и в Академии Генштаба, бесспорно, углубили познания. Тамошний военный театр прекрасно знаете. Короче говоря, лучшей кандидатуры на пост командующего Военно-Воздушными Силами группы советских войск в Германии мы с Главкомом ВВС не нашли.

Министр чуть-чуть улыбнулся, любуясь замешательством генерала, а Антон Федосеевич не выдержал. Внешнее равнодушие было прорвано смятением чувств, и это смятение вихрем промчалось по лицу. В серых широких глазах отразилось все: и ошеломленность,

и тревога, и радость от огромного доверия.

— Командующим! — воскликнул он. — Ко справлюсь ли я?

Маршал плотно сцепил крупные руки, вытянул их перед собой.

— А на этот вопрос мы уже ответили за вас, товарищ Баталов. Справитесь.

— Простите, — несколько смущенно произнес Антон Федосеевич, — а как же решится судьба прежнего командующего, генерала Столетова? Ведь я же у него в подчиненных ходил, и вдруг… Выходит, учителя сменит ученик.

Маршал добродушно заулыбался:

— Вопрос резонный. Опасаетесь, что ваше назначение будет ударом по его самолюбию?

Баталов утвердительно кивнул.

— Напрасно. Старика Столетова в обиду не дам. Он нам еще немало пользы принесет. Для авиации Группы Евгений Андреевич, к сожалению, устарел. Ветер времени беспощаден, и все мы перёд ним бессильны. Но у генерала Столетова ясная голова, аналитический ум и огромный жизненный опыт. Говорят, он пишет книгу о роли Военно-Воздушных Сил в первом периоде Великой Отечественной войны. Пусть пойдет в науку.

…Маленькая синичка влетела в окно и, выпятив бело-зеленую круглую грудку, стала деловито вышагивать но. свежеокрашенному подоконнику. Из-под тяжелых век Баталов с любопытством наблюдал за ее упругими, осторожными движениями. Неизвестно, что бы сделала она в следующее Мгновение, но где-то близко раздался глухой стук, словно от упавшей книги, не то в комнате Староконя, не то наверху, в мансарде, где ночевали Аркадий и Андрей, и синичка вспорхнула. Сердце перестало томить. Антон Федосеевич лежал на спине, рассеянно вспоминая свою последнюю встречу с генералом Столетовым.

Он вошел тогда в большой, так ему хорошо знакомый кабинет, где только один портрет был заменен картиной Грекова «Тачанка». Антон Федосеевич невольно поймал себя на том, что, против собственной воли, походка у него теперь была иная: властная, уверенная. Так он еще никогда не переступал порог этого кабинета. «Эка, черт! — осадил он себя, невольно ощутив жалость к уходящему генералу. — У него, вероятно, кошки на сердце скребут, а я тут, как фазан на параде, вышагиваю». Но он ошибся. Столетов поднялся ему навстречу такой же, как и всегда. Седой ежик волос над большим лбом, ярко-синие спокойные глаза, прямые плечи и высоко поднятая голова. И Баталов подумал: «Либо успел пережить, либо отнесся к замене спокойно и трезво».

— Рад вас приветствовать в местах, вам столь знакомых, — произнес Столетов, и еле заметная улыбка тронула его тонкие губы. — Собственно говоря, не знаю, кто теперь в этом кабинете должен сидеть в кресле командующего, а кто за гостевым столом.

— Я еще гость, Евгений. Андреевич, — подходя к нему вплотную, произнес Баталов. Они на мгновение застыли. Вероятно, Столетов еще не решил, как себя вести: протянуть бывшему подчиненному руку или заключить его в объятия. Наконец медленно простер руки и, положив их новому командующему на плечи, троекратно его облобызал, обдав тонким, устойчивым запахом дорогих духов.