Выродок - [22]

- Я рад, что всё закончилось справедливо. Бруно получил то, что заслужил.

Лицо Фриды стало встревоженным и немного недоумевающим:

- Франц, ты и правда считаешь, что люди заслужили только справедливость?

- Конечно! - убеждённо ответил мальчик.

- Подумай, хотелось бы тебе, когда бог призовет нас всех к себе, получить только справедливость? А как же милосердие?

Франц из этой фразы не понял ничего, кроме того, что Фрида почему-то стала вдруг недовольной. Он мысленно пообещал себе никогда больше не говорить Фриде о Бруно Вальтере. А Фрида смотрела на своего подросшего малыша и с тревогой думала, какой отпечаток наложили на его характер эти долгие годы их разлуки, и как теперь этот отпечаток может проявиться.

Засыпая, Франц слышал стук ручной швейной машинки. А когда он проснулся утром, рядом с кроватью он увидел чудесный новый костюмчик, который Фрида сшила из выходного клетчатого платья своей матери, которое так и висело в шкафу все эти годы, после того, как его хозяйка умерла. Фрида не стала рассказывать мальчику о происхождении ткани, да он и не спрашивал. Франц крутился у зеркала и не мог узнать себя. В тусклом стекле старого трюмо отражался какой-то совершенно другой мальчишка - он был выше ростом, у него были торчащие уши и, конечно, этот мальчик никогда не ночевал в заброшенных склепах на кладбищах.

А днём Франц исчез. Фрида занималась приготовлением обеда и заметила это не сразу. Когда она осознала, что голоса Франца уже долго не слышно, она испугалась, выбежала на улицу, но Франца и след простыл. Перепуганная женщина обегала весь район, но мальчика никто не видел. "Он, наверное, пошёл похвастаться новым костюмом перед друзьями", - пыталась успокоить себя Фрида. Но Франц не рассказывал ни о каких друзьях. Наоборот, весь его вчерашний рассказ был пронизан таким пронзительным одиночеством, что у Фриды на глазах выступили слёзы. "Он придёт, ведь он так был рад, когда мы встретились, - бормотала женщина, - он вернётся"

И Франц вернулся. Он тащил с собой половинку дыни (вторая половина была съедена, судя по следам зубов, каким-то грызуном), четыре слегка подгнивших яблока, пару кистей винограда и большой пакет переспелого инжира. Всё это он трепетно приживал к груди, отчего новый костюм был безнадёжно испорчен.

- Франц! Что это? Где ты это взял? - ахнула Фрида.

- Заработал! На рынке, там я помогаю, а мне дают, - гордо ответил мальчик, вываливая свою добычу на чистый кухонный стол.

Фрида вздохнула. Она всё больше понимала, что жизнь с Францем на первых порах не будет лёгкой, уж слишком много уличных привычек приобрёл мальчик, скитаясь по городу, но она была готова к такой жизни. Её мучило чувство вины по отношению к этому ребёнку, которого она уже предала однажды, оставив в приюте. Сейчас она даже почти не думала, что скажет по поводу её решения Вильгельм. Она знала, что найдёт нужные слова, которые заставят её мужа принять названного сына и относиться к нему именно как к сыну, а не к лишнему рту.

До приезда Вильгельма она старалась подготовить мальчика к их встрече, много рассказывала, какой Вильгельм герой, какой он добрый и заботливый муж. В этих рассказах она немного приукрашивала действительность, скорее выдавала желаемое за действительное, чем говорила правду. Но чем больше она говорила, тем больше ей самой казалось, что всё так и есть - её муж и правда герой, и самый добрый, самый умный, самый заботливый человек на свете.

Сходила однажды Фрида и в приют. Попала она как раз на дежурство сестры Августы с которой немного дружила в прошлые времена. Поначалу они даже переписывались. Переписка прервалась по вине самой Фриды, у которой просто не оставалось времени и сил отвечать на письма. Теперь женщины обнялись и немного поплакали, увидев, как изменила их обеих война. Но затем Фрида решила исподволь узнать у старой подруги, почему она нашла Франца не здесь, а на кладбище.

- А как там мой подопечный - Франц Нойманн? - спросила она как можно более беспечным тоном.

Сестра Августа выпучила свои круглые глаза:

- Да разве ты не знаешь? Он таким дьяволёнком оказался! Он такое тут устроил!

Слова подруги неприятно поразили Фриду. Франц жил у неё уже несколько недель, и она с каждым днём убеждалась, что он очень честный, хотя и немного скрытный ребёнок.

- И что же он тут такое необыкновенное устроил? - сухо спросила она.

- Он начал воровать! - глаза сестры Августы ещё больше расширились, - представляешь, он обокрал приютскую прачечную! Он украл вещи у таких же, как и он сам, сирот! А ещё обокрал дом одного счетовода! А ещё обокрал двух почтенных стариков! А ещё говорят...

- Ну хватит! - Фрида вскочила в негодовании, - может быть, ты ещё скажешь, что он поджигает церкви и ест младенцев?

- Младенцев не ест, конечно, а вот костёл несколько месяцев назад тут у нас кто-то поджёг. Какой-то мальчик. И говорят, что звали его Франц! - сестра Августа запнулась и добавила с неудовольствием, - правда говорят, что это был другой мальчик. Но и этот, твой любимчик, я уверена, что тоже на это способен. Ведь ты же понимаешь, с такой матерью...

- Нет! Я не понимаю, - продолжала бушевать Фрида, - дети повторяют поступки взрослых, которые их воспитывают. Значит, плохо вы его воспитывали, если он, как ты говоришь, что-то у кого-то украл! Кстати, где он сейчас? Может быть, ты приведёшь его к нам?