Выродок - [21]

========== Глава XI ==========

Внезапно Франц засомневался, а захочет ли Фрида взять его к себе, когда узнает о нём всё? И, как подтверждение этой тревожной мысли, прозвучал её неумеренный вопрос:

- Мы, наверное, сейчас должны пойти в приют и сказать сёстрам, что я забираю тебя?

- Нет!!! - закричал Франц так отчаянно, что Фрида вздрогнула, - не надо туда идти! Я уже давно там не был, год или больше, я не помню. Там уже забыли меня, может быть. Да, точно - они меня забыли. Зачем идти туда, если меня там не помнят и не ищут?

По его торопливой речи Фрида поняла, что он хочет что-то от неё скрыть, посещение приюта видится ему сейчас, как самое нежелательное действие, и она сдалась. Мысленно Фрида всё-таки дала себе обещание наведаться в ближайшее время в приют, уже без Франца и выяснить, по какой причине ребёнок оказался на улице.

"Только бы не пошла, только бы не пошла", - твердил про себя Франц, крепко зажмурив глаза. И, кажется, это помогло. Они повернули в другую сторону. Он с ужасом думал, что могли рассказать Фриде о нём сёстры, как она отнесётся к нему - грязному, вшивому, а, по словам монашек, ещё и вору, который обокрал приютскую прачечную и добропорядочных горожан! Это ещё хорошо, что монашки не знали про его неумышленный поджог костёла! Или уже знали? Возможно слухи о том, что он совершил это, уже дошли до них?

Страшное опасение сидело крепко у него в голове, и он был рад, что домик Фриды находился достаточно далеко от тех мест, где он пытался восстанавливать справедливость. Они вошли в юго-восточную часть города. Порт и рынок остались далеко слева. Здесь стояли почти деревенские домики, под старой гнутой черепицей. Фрида заметно устала, хромота её стала более заметной.

- Давай отдохнём, мама, - сказал Франц, увидев лавочку, одного дома.

Раньше в своих мыслях и воспоминаниях он никогда не называл Фриду мамой, но сейчас произнесение этого слова доставляло ему огромное наслаждение.

- Нет, не нужно, ведь мы почти пришли, - невнятно произнесла Фрида. Она не хотела, чтобы соседи сейчас заметили её мальчика в таком виде, до того, как она приведёт его в порядок. Потрясение от их встречи сильно подействовало на Фриду. Теперь она останавливалась каждые пять шагов в попытке отдышаться, а левая рука её непроизвольно тянулась к сердцу.

- Ничего-ничего, ещё немного, - бормотала она.

Наконец, они остановились у покосившейся деревянной калитки, на которой ещё оставались следы голубой краски. Фрида откинула крючок, и пройдя маленький, грустный палисадник, с теми же наклонившимися к земле мокрыми георгинами, привалилась спиной к косяку входной двери.

Франц в испуге смотрел на неё, не зная, чем помочь.

- Наклонись, возьми ключ вот там, под кастрюлей, - едва шевеля губами, пробормотала она.

Франц быстро огляделся. Невдалеке стояла старая кастрюля с торчащей из неё небольшой засохшей пальмой. Видимо, когда хозяева покидали этот дом в прошлый раз, пальму забыли отдать соседям, и она засохла, а теперь Фрида вынесла её из дома, собираясь выбросить. Франц вдруг подумал, что он похож на эту пальму, которую Фрида бросила в запертом доме, так же как и его в приюте. Но он, разозлившись сам на себя, с негодованием отшвырнул эту мысль и пошарил под кастрюлей, ещё больше, вымазав руку. Ключ нашёлся.

В домике Фриды было чисто, тесно и как-то тускло. Как будто всё вокруг покрывал густой слой пыли, хотя никакой пыли не было. На стенах висели репродукции картин, выпущенные в 1866 году, а обои настолько выцвели, что трудно было разглядеть, что на них было изначально изображено.

Фрида, как вошла, так и упала на кровать.

- Ничего-ничего, - продолжала бормотать она, - сейчас я немного отдохну, мы с тобой помоемся, пообедаем...

Франц смотрел на её позеленевшее лицо и закрытые глаза и его охватывал страх. А что, если Фрида умрёт? Только что вновь обретённая мать может оставить его? Франц заметался по тесному помещению, побежал в кухню, заметил ведро с водой и железную кружку, набрал воды и побежал обратно к Фриде.

Она уже сидела, и щеки её постепенно теряли пугающий зеленоватый цвет.

- Какой ты молодец, - слабо улыбнулась Фрида, принимаю у Франца воду, - спасибо, мой милый.

После она уже спокойно и буднично, почти не запинаясь и не заикаясь, объяснила Францу, что сердечные приступы после контузии у неё случаются. Такой приступ может вызвать любое потрясение, даже приятное, но такие приступы не страшны. Нужно просто полежать несколько минут и всё проходит. Говорила она это так спокойно и убедительно, что Франц поверил и перестал волноваться.

Фрида вымыла Франца с большом корыте, поменяв воду раза четыре, обстригла его спутанные вихры, а оставшийся на голове ежик чистых волос намазала каким-то пахучим средством. В этот вечер они долго сидели за чаем, и Фрида подробно расспрашивал мальчика о его жизни в приюте, о том, почему он оттуда ушёл, и как жил после.

Франц рассказывал о многом, но инстинктивно старался избегать тем, которые, как он считал, могут быть неприятны его названной матери. Только один раз он ошибся, когда рассказывая историю Бруно Вальтера и, разумеется, не признаваясь в своей роли, допустил фразу: