Выкидыш - [65]

Мотивации просты:

1. Самоидентификация нарождающейся нации – появление современного немецкого народа.

2. Практическая потребность заполнить этический вакуум от начала христианства, поскольку протестантизм отрицал и отрицает все и всех после Христа, поскольку для протестанта развитие этического учения нового времени начинается с Христа, подхватывается Лютером, а затем продолжается немецкой философией.

Но даже самые-самые, из этих очень умных немцев, немыслимых и изощренных интеллектуалов, как обычные глупцы, расписывают прелести «новой мифологии», романтизируя античную языческую сосалку, рассуждая о новой свободе человека.

Принципиальная новизна немецких романтиков 18–19 вв.:

1. Античность завершилась – «мы не греки».

2. Человек – творец земной жизни; всего шаг остался до осознания ноосферы.

3. Абсолютная свобода, свобода вне Бога невозможна. Такая свобода – это новая вавилонская башня. И потому немецких романтиков разбросало всех из Йены, как и строителей Вавилонской башни. Разъехавшись, лишь немногие покаялись за свое безбожие и самочинность.

4. Идеи свободы могут быть не только разрушительны, но и созидательны – немецкий романтизм привел к возрождению Германии.

5. Все йенские романтики и их последователи – протестанты. Все – светские теоретики протестантизма. После них, с помощью них, протестантизм в Германии окончательно укрепился, получив теоретическое, стилистическое, эмоциональное, образное подкрепление. И стал основанием для окончательного утверждения в мире буржуазии и культуры, вытеснившей церковь на обочину личности.

Веймар. Куда мы приехали из Йены. Веймар – могучий город. Тени прошлого вырастают из мостовых булыжных. Декорации, пропитанные временем, не то чтобы одурманивают, но притягивают, очаровывают!

Не подходи близко.

На центральной площади Веймара перед ратушей дом Лукаса Кранаха, одного из первых художников, поддержавших протестантизм, в частности, Мартина Лютера, изобразив его на картине рядом с распятым Христом. Картина в алтаре Веймарского собора апостолов Петра и Павла.

Дом Кранаха такой зелененький, пряничный, как из сказок Гауфа.

Сказочный мир Гауфа и братьев Гримм вовсе не из сказки, а всего лишь реальность 18-го века – те самые люди, те самые дома, гримасы и отношения. Ничего не нужно было придумывать в смысле антуража, надо было лишь слегка расцветить. Весь этот сказочный мир и сейчас живет в Веймаре.

Неужели этого мало. Не кончается сказка. Только вздрагивает от новой мысли сознание, и сердце рвет новая мечта, новая радость.

Немцы на редкость снобистская нация. В исторических описаниях пути немецкой цивилизации, немецкого духа и народа – нет никаких следов практического влияния со стороны кого-либо и уж тем паче России.

И это именно немецкая цивилизация, а не мировая.

Ну, как, например, можно рассуждать всерьез о свободе, не зная доподлинно богословских и человеческих трудов русской и греческой святоотеческой литературы?! Никак! Но немцы это исправно делают и делали! Глупцы. Снобы.

Так, собственно ведет себя вся западная цивилизация, которая на протяжение последнего тысячелетия создает старательно видимость своего превосходства над восточной цивилизацией. Глупость. Снобизм.

И, наверное, отчасти это применимо и в оценках позиции Востока по отношению к Западу. Но только отчасти. Поскольку восточная цивилизация более сакральна.

Германия – страна не очень красивая, Германия – страна ухоженная. Так было и во времена Гете.

Дом Гете. Старый маразматик, несчастный человек, никогда не слышавший десткого смеха в своих стенах. Проживший много лет в окружении гипсовых истуканов, огромных гипсовых слепков античных слепых голов и обнаженных мужских и женских торсов, и плохого качества псевдоантичных картинок с вакханками и олимпийскими божками на стенах. Несчастный старик, умерший в пустоте, в 87 лет, в полном одиночестве. Так никого и не сумевший полюбить. Отвратительный старик, с разрушенным к концу жизни мозгом и почти атрофированной душой и бесконечно одиноким сердцем. Совершенный язычник, интеллектуальный кулак.

«Фауст» – это и есть Гете.

Еще у Гёте был дорожный сундук для перевозки личного скарба. В крышке сундука специальная ёмкость для цилиндра, которая торчит из короба – как чирей.

Дом Шиллера. Ничего выдающегося, разве что редкая способность поэта и философа планировать семейный годовой бюджет. К 46 годам он не только умудрился купить трехэтажный домик, но и умереть без долгов (1806 г.).

Его слуга, одновременно многолетний его писец, очень похож на хозяина – как собака, приобретающая черты хозяина. Та и другой дожили до сегодняшнего дня, и исправно встречают гостей, показывая покои своего давно почившего хозяина.

И, конечно, еще эта потрясающая шиллеровская страсть к изображению своей физиономии в профиль. Видимо, Шиллер весьма дорожил своим псевдоантичным профилем. Но вот обстоятельство. При входе в дом Шиллера стоит его бюст, выполненный в стилистике фашистского искусства, выпяченный подбородок, очерченные скулы, нос с горбинкой, целеустремленный взгляд, пробивающий все преграды. Всякая ложная страсть оборачивается когда-то против ее автора.