Введение в философию права - [175]
Теория общественного договора, как многое, как вообще почти всё в европейском умственном арсенале, идет из античности, от софистов. На одного из них, своего старшего современника, так называемого младшего софиста Ликофрона (1-я половина IV в. до н. э.), Аристотель критически ссылается. Его называют предшественником современного политического либерализма. Основываются при этом в основном на том, как передает его учение Аристотель.
В государствах за добродетелью и пороком заботливо наблюдают те, кто волнуется о соблюдении добрых законов; и совершенно ясно, что государство по истине, а не только на словах, должно заботиться о добротности (добродетели) граждан. В противном случае государственная общность превратится в простой союз, отличающийся от остальных союзов, заключенных с союзниками, далеко живущими, только в отношении пространства. Да и закон в таком случае оказывается простым договором и, как говорил софист Ликофрон, гарантом (поручителем за) личных прав; сделать же граждан добрыми и справедливыми он не в силах (1280b 5–12).
Так государство – договор равных между собой, как они решат, или это взаимное воспитание?
Решение мы находим у Фомы Аквинского. С обычной своей отчетливостью он говорит: светское, мирское государство, возникающее по нужде, экономической или военной, и временно, конечно устраивается в себе как люди договорятся, кроме конечно случаев тирании. В случае тирании Фома, мы читали, требует тирана, точно как Аристотель, прогнать, убить его. Но божественное гражданствование, христианская жизнь устраивается не по взаимному согласию граждан, а по высшему закону, которому должны повиноваться все. Если хотите, христианское жительство на земле тоже договор, только не у людей между собой, а у человека с Богом.
Очень важно то, что Фома аристотелик, он ничего не скажет против учителя. Его богословие можно читать как комментарий к Аристотелю. И его различение между кое-каким человеческом союзом на земле, живущим как договорились, и христианской общиной, у которой без юридического договора есть от Бога завет, – это аристотелевское различение между утилитарным союзом, например, всех плотников, или всех сапожников, или всех противников Македонии, или людей объединенных общей экономической зоной, или просто рядом живущих людей (все эти варианты, и другие, утилитарных союзов перечисляются в кн. III 5, 12) – и общения для прекрасной жизни.
Итак ясно, что государство не есть общность местожительства, оно не создается в целях предотвращения взаимных обид или ради удобств обмена. Конечно, все эти условия должны быть налицо для существования государства, но даже и при наличии их всех, вместе взятых, еще не будет государство; оно появляется лишь тогда, когда образуется общение между семьями и родами ради благой жизни, в целях совершенного и самодостаточного существования […] Всё это основано на взаимной дружбе, потому что именно дружба есть необходимое условие совместной жизни. Таким образом, целью государства является благая жизнь, и всё упомянутое создается ради этой цели; само же государство есть общение родов и селений ради достижения совершенного самодовлеющего существования, которое состоит в счастливой и прекрасной жизни. Так что и политическая (государственная) общность существует ради прекрасной деятельности (καλῶν πράξεων), а не просто ради совместного жительства (1280b 29-1281а 4).
И это то самое государство, которое Фома Аквинский называет христианской Церковью. Здесь можно видеть, насколько глубоко коренится христианство в античной культуре. Филон Александрийский, которому многим обязана ранняя христианская письменность, начиная с Евангелий, ставит Платона рядом с Моисеем. То, что ученик Платона Аристотель говорит о дружбе, φιλια, переходит в христианскую любовь.
Людям, которые способны вести к политии дружбы, т. е. в христианском понимании к граду небесному, Аристотель отдает в государстве первенство. Так в христианском мире мирские власти следуют за духовными и от них получают свою санкцию. Гражданской добродетелью (или политической добродетелью) Аристотель называет это умение показать политии путь к счастливой и прекрасной жизни через дружбу, или, как еще переводится это слово, любовь.
Тем, кто вкладывает большую долю для такого рода общения, надлежит принимать в государственной жизни и большее участие, чем тем, кто, равный им или даже превосходящий происхождением от свободных и благородных, не может сравниться с ними в гражданской добродетели, или тем, кто, превосходя их в богатстве, не превосходит в добродетели (III 5, 15).
Значит ли это, что те, кто способен показать пример и учить обществу (общению) любви, должен править в политии? Если перевести это в христианские понятия, государством должен был бы править священник и монах. Они однако у политических богословов, и возьмем опять же Фому Аквинского, хотя и показывают пример высокой жизни, сами верховную власть не берут. Фома Аквинский, мы сказали, отклониться от Аристотеля не может.
