Всяк падающий - [4]
м-р БЭРРЕЛ(Резко): Проваливай, пока я не подал на тебя рапорт! (Томми медленно поднимается по ступенькам). Хочешь, чтобы я накостылял тебе лопатой? (Шаги ускоряются, удаляются, пропадают). Эх, прости Господи, до чего жизнь тяжела. (Пауза) Ну-с, миссис Руни, рад видеть вас в добром здравии. Вы так долго болели.
м-с РУНИ: Долго, да не совсем, мистер Бэррел. (Пауза) Моя бы воля, вообще бы не покидала постели, мистер Бэррел. (Пауза) Растянулась бы в моей уютной кроватке, мистер Бэррел, и чахнула бы потихоньку, поддерживая силы киселем да студнем, пока под одеялом не остались бы одни доски. (Пауза) О, безо всякого кашля, без харканья, без кровотечения или рвоты, просто бы потихоньку отошла в иные сферы, и воспоминания, воспоминания… (голос надламывается)…все эти урацкие невзгоды… как будто… их никогда не было… что это я сделала с платком? (Слышно, как она шумно пользуется платком). Вы уже сколько начальником этой станции, мистер Бэррел?
м-р БЭРРЕЛ: И не спрашивайте, миссис Руни, не спрашивайте.
м-с РУНИ: Вы, вроде бы, приняли бразды правления из рук отца, когда тот их выронил окончательно.
м-р БЭРРЕЛ: Бедный папочка! (Почтительная пауза) Недолго наслаждался он привольем.
м-с РУНИ: Я отчетливо его помню. Невысокий краснощекий вдовец, похожий на хорька, глухой как пробка, очень раздражительный и живой. (Пауза) Наверное, вы сами-то тоже скоро уходите в отставку, мистер Бэррел, будете выращивать ваши розы. (Пауза) Я так поняла, будто вы сказали, что поезд на 12.30 скоро будет?
м-р БЭРРЕЛ: В точности мои слова.
м-с РУНИ: Но судя по моим часам, которые более или менее точны — или были точны по восьмичасовым новостям, время теперь подходит к двенадцати… (Пауза — она сверяется с часами)… тридцати шести. (Пауза) Но с другой-то стороны, курьерский еще не проходил. (Пауза) Или он проскочил незаметно для меня? (Пауза) Поскольку, теперь я припоминаю, был такой момент, когда я настолько погрузилась в свои переживания, что ничего бы не услыхала, даже если б меня переехал паровой каток. (Пауза. М-р Бэррел поворачивается, чтобы уйти) Не уходите, мистер Бэррел! (М-р Бэррел уходит. Громко) Мистер Бэррел! (Пауза. Еще громче) Мистер Бэррел!
М-р Бэррел возвращается.
м-р БЭРРЕЛ(с раздражением): В чем дело, миссис Руни, я ведь на службе.
Безмолвие. Шум ветра.
м-с РУНИ: Поднимается ветер. (Пауза. Слышен ветер). Самый лучший из дней окончен. (Пауза. Ветер. Задумчиво) Скоро начнется дождь и будет идти весь день. (М-р Бэррел уходит). Затем к вечеру облака разойдутся, заходящее солнце блеснет на мгновенье и скроется за холмами. (Она осознает, что м-р Бэррел ушел) Мистер Бэррел! Мистер Бэррел! (Безмолвие) Все меня избегают. Сперва подходят, сами по себе — что было, то было — полные любезности, готовые помочь, если надо… (голос надламывается)…искренне рады… увидеть меня вновь… в такой хорошей форме… (Платок) Несколько простых слов… от души… и я одна… в который раз… (Платок. Страстно) Мне вообще не следует появляться! Мне вообще не следует выходить за ворота! (Пауза) Ага, вот эта особа — Фитт, интересно, кивнет она хоть. (Слышно, как приближается мисс Фитт, мурлычущая гимн. Она начинает подниматься по ступенькам). Мисс Фитт! (Мисс Фитт останавливается, умолкает) Выходит, я невидимка, мисс Фитт? Неужто этот кретон так идет мне, что я сливаюсь с кирпичной стенкой? (Мисс Фитт спускается на ступеньку). Правильно, мисс Фитт, присмотритесь-ка повнимательнее и вы-таки разглядите некогда женскую фигуру.
мисс ФИТТ: Миссис Руни! Я заметила вас, но не узнала.
м-с РУНИ: Давеча в воскресенье мы вместе были в церкви. Бок о бок стояли на коленях у одного алтаря. Вкушали из одной потиры. Неужто с тех пор я так изменилась?
мисс ФИТТ(возмущенно): Но в церкви, миссис Руни, в церкви я наедине с Создателем. А вы разве нет? (Пауза) Поймите, даже сам пономарь, собирая подаяния, знает, что передо мной задерживаться бесполезно. Я просто не вижу тарелку, или мешок, что они там пользуют, а как иначе? (Пауза) И даже когда все позади, и я выхожу на свежий воздух, даже тогда почти целый фарлонг двигаюсь, можно сказать, как во сне, на виду у моих единоверцев. И должна признаться, они — в громадном большинстве — очень добры и снисходительны. Теперь меня знают, и никто не обижается. Все говорят, вот идет она, вот идет печальная мисс Фитт, наедине с Создателем, не докучайте ей своим вниманием. И отступают с дорожки, чтоб я ни на кого не натолкнулась. (Пауза) О да, я рассеянна, очень рассеянна, даже в будни. Спросите у матери, если мне не верите. Хетти, говорит она мне, когда я начинаю кушать свою салфетку заместо тонюсенького кусочка хлеба с маслом, Хетти, как ты можешь быть такой рассеянной? (Вздыхает) Мне кажется, тут дело в том, что меня при этом нет, миссис Руни, просто-напросто нет. Я вижу, чувствую запахи и так далее, совершаю обычняе действия, но душа моя при этом отсутствует, миссис Руни. Будучи наедине с собой, когда за мной никто не смотрит, я скорее лечу… домой. (Пауза) Так что, если вы, миссис Руни, думаете, будто я с вами раззнакомилась, то судите обо мне несправедливо. Все, что я видела, так это огромную бледную кляксу, еще одну.
Пьеса написана по-французски между октябрем 1948 и январем 1949 года. Впервые поставлена в театре "Вавилон" в Париже 3 января 1953 года (сокращенная версия транслировалась по радио 17 февраля 1952 года). По словам самого Беккета, он начал писать «В ожидании Годо» для того, чтобы отвлечься от прозы, которая ему, по его мнению, тогда перестала удаваться.Примечание переводчика. Во время моей работы с французской труппой, которая представляла эту пьесу, выяснилось, что единственный вариант перевода, некогда опубликованный в журнале «Иностранная Литература», не подходил для подстрочного/синхронного перевода, так как в нем в значительной мере был утерян ритм оригинального текста.
В сборник франкоязычной прозы нобелевского лауреата Сэмюэля Беккета (1906–1989) вошли произведения, созданные на протяжении тридцати с лишним лет. На пасмурном небосводе беккетовской прозы вспыхивают кометы парадоксов и горького юмора. Еще в тридцатые годы писатель, восхищавшийся Бетховеном, задался вопросом, возможно ли прорвать словесную ткань подобно «звуковой ткани Седьмой симфонии, разрываемой огромными паузами», так чтобы «на странице за страницей мы видели лишь ниточки звуков, протянутые в головокружительной вышине и соединяющие бездны молчания».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Пьеса ирландца Сэмюэла Беккета «Счастливые дни» написана в 1961 году и справедливо считается одним из знамен абсурдизма. В ее основе — монолог не слишком молодой женщины о бессмысленности человеческой жизни, а единственная, но очень серьезная особенность «мизансцены» заключается в том, что сначала героиня по имени Винни засыпана в песок по пояс, а потом — почти с головой.
Имя великого ирландца Самуэля Беккета (1906–1989) окутано легендами и заклеено ярлыками: «абсурдист», «друг Джойса», «нобелевский лауреат»… Все знают пьесу «В ожидании Годо». Гениальная беккетовская проза была нам знакома лишь косвенным образом: предлагаемый перевод, существовавший в самиздате лет двадцать, воспитал целую плеяду известных ныне писателей, оставаясь неизвестным читателю сам. Перечитывая его сейчас, видишь воочию, как гений раздвигает границы нашего сознания и осознания себя, мира, Бога.
Драма о браке Джорджа Оруэлла с 30-летнему помощницей редактора журнала Соней Браунелл. Лондон, 1949 год. В больнице «Юнивесити колледж» находится Джордж Оруэлл с тяжелой формой туберкулеза…
В пьесе «Голодные» Сароян выводит на сцену Писателя, человека, в большой степени осознающего свою миссию на земле, нашедшего, так сказать, лучший вариант приложения душевных усилий. Сароян утверждает, что никто еще не оставил после себя миру ничего лучше хорошей книги, даже если она одна-единственная, а человек прожил много лет. Лучше может быть только любовь. И когда в этой пьесе все герои умирают от голода, а смерть, в образе маленького человека с добрым лицом, разбросав пустые листы ненаписанного романа Писателя, включает музыку и под угасающие огни рампы ложится на пол, пустоту небытия прерывают два голоса — это голоса влюбленных…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В основу сюжета пьесы легла реальная история, одним из героев которой был известный английский писатель Оскар Уайльд. В 1895 году маркиз Куинсберри узнал о связи своего сына с писателем и оставил последнему записку, в которой говорилось, что тот ведет себя, как содомит. Оскорбленный Уайльд подал на маркиза в суд, но в результате сам был привлечен к ответственности за «совершение непристойных действий в отношении лиц мужского пола». Отсидев два года в тюрьме, писатель покинул пределы Англии, а спустя три года умер на чужбине. «Поцелуй Иуды» — временами пронзительно грустная, временами остроумная постановка, в которой проводятся интересные параллели между описанной выше историей и библейской.
Есть такие места на земле – камни, деревья, источники, храмы, мечети и синагоги – куда люди всегда приходят и делятся с Богом самым сокровенным. Кто еще, в самом деле, услышит тебя и поймет так, как Он?..Поначалу записывал занятные истории, как стихи – для себя. Пока разглядел в них театр.Наконец, возникли актеры. Родились спектакли. Появились зрители. Круг замкнулся…Четыре монопьесы о Любви.