Вся проза в одном томе - [73]

Надо сказать, Евгений Фёдорович был известен ещё и высочайшим культурным уровнем. Он был воспитан в дореволюционных традициях. Все стены его загородного дома были усеяны книжными полками. Он прочёл не одну тысячу книг и мог поддержать беседу практически на любую тему. Круг его интересов был чрезвычайно широк, и если уж он по-настоящему интересовался чем-либо — то исследовал предмет своего любопытства от корки до корки. А интересовался он множеством самых разнообразных вещей. И теперь, получив столь элитный подарок, Евгений Фёдорович погрузился в изучение вина. Особая полка в его жилище была выделена под литературу на тему истории виноделия, этикета и бессмертных традиций винопития, особенностей этого тонкого искусства в разных уголках Земного шара.

Однако эта тема почему-то заразила Евгения Фёдоровича куда больше, нежели любая другая. Он стал страстным коллекционером. Он никогда не был богат, и всем, кто более-менее разбирался в вопросе, казалось, что с его средствами затея его неосуществима. А затея эта, которой он со временем стал поистине одержим, была в том, чтобы собрать коллекцию из ста лучших вин планеты. Разумеется, в суждении о том, какие именно вина лучшие, была субъективная сторона. Более того: у самого Евгения Фёдоровича мнение на этот счёт постоянно менялось, и он прекрасно это осознавал. Это была цель ради цели, смысл которой неуловим, как смысл самой жизни, и вся суть которой — в недостижимости, ибо упоение приносила сама жажда достичь её и бесконечное стремление к этому.

И как к любому делу в своей жизни, Евгений Фёдорович подошёл к коллекционированию вина со свойственным ему перфекционизмом. Своими руками, как он всё привык делать, Смычков вырыл под своим домом довольно обширный погреб. Даже его семье казалось безумием то, что он делает. Жена и дочь не могли понять, зачем нужно столько места ради ста бутылок — тем более что и тех он, скорее всего, никогда не накопит. Но большинство пространства погреба было необходимо для циркуляции воздуха. Евгений Фёдорович подходил профессионально ко всему, за что брался. Своими же руками он изготовил глиняную этажерку, в которой проделал сто лунок — каждая примерно втрое шире, чем требовалось для помещения туда бутылки. Он знал, что бутылка должна храниться в лежачем положении, что вокруг неё должно быть пустое пространство, даже то, что с неё нельзя вытирать пыль, способствующую лучшей консервации.

Дело оставалось за малым — заполнить этажерку бутылками. Первая уже заняла там почётное место. К тому времени Евгений Фёдорович был уже достаточно известен в качестве скрипичного мастера, и состоятельные музыканты со всего мира не скупились заказывать у него специально для себя инструменты и платить за них впечатляющие суммы. И почти все эти деньги Смычков тратил на приобретение коллекционных вин. Когда среди друзей и знакомых разнеслась весть о новоявленном коллекционере — ни у кого уже не было сомнений по поводу того, что подарить ему на день рождения. Вопрос был лишь в том, какую марку и кого года урожая он ищет в данный момент.

Я упомянул, что новая страсть нашего героя помогла ему справиться с проблемой слабых лёгких, мешавшей его основной профессии. Дело в том, что Евгений Фёдорович, конечно же, не только собирал, но и пил вино. Разумеется, он не допускал и мысли о том, чтобы открыть одну из своих коллекционных бутылок. Он пил гораздо более дешёвое и молодое вино и лишь изредка делал глоток элитного, чтобы решить — ставить ли себе в очередной раз цель приобрести бутылку. Однако бокал красного сухого вина Смычков выпивал каждый вечер за ужином, и вскоре все его проблемы с лёгкими сошли на нет к удивлению медиков, до тех пор безуспешно пытавшихся его лечить и ставивших однозначный диагноз: «Делать скрипки Вам противопоказано».

К собственной энотерапии Евгений Фёдорович тоже, как и ко всему, подходил с научной скрупулёзностью. Он знал, какое именно вино пить, когда, с какой закуской и в каких количествах, дабы оно произвело нужное воздействие на нужные части его тела. И вскоре все его друзья, ставшие свидетелями его чудесного исцеления и возвращения к интенсивной практике, стали обращаться к нему за советами, как вылечить ту или иную болячку. И если вылечить её удавалось — недолго думали, как отблагодарить своего спасителя.

Евгений Фёдорович до тонкостей постиг искусство сомелье и страсть как любил делиться своими изысканиями с товарищами, которые с удовольствием слушали его долгие и увлекательные рассказы. О том, что пробка должна быть только из цельного куска коры пробкового дуба, не должна засыхать и её никогда нельзя протыкать штопором насквозь. О том, как и почему важна шарообразная форма бокала, как правильно повращать в нём напиток, впитать его аромат и оценить качество вина по характеру его стекания по стеклу. Наконец о том, что для изготовления вина по-настоящему качественного виноград нужно давить только ногами, а не гидравлическим прессом, как это делают ремесленники на заводах.

2007 год стал переломным в жизни Евгения Фёдоровича. Скончалась его супруга Лариса Викторовна, а дочь Лидия вышла замуж за иностранца и покинула Родину. Так наш герой остался в своём большом доме совсем один, окружённый, как он сам любил говорить, «лишь книгами, музыкой и вином». Одиночество для него, как для человека развитого, само по себе отнюдь не было трагедией, даже напротив — способствовало его более глубокому погружению в себя, что всегда только идёт на пользу, если есть, во что погружаться. К тому времени он уже достиг слишком многого, чтобы печалиться из-за недостатка общества. Его внутренний мир был достаточно богат и наполнен, чтобы полноценно жить только в нём.