Вся проза в одном томе - [35]

— Вы имеете в виду того самого мистера Леонарда Гартмана, в убийстве которого обвиняется наша подсудимая?

— Другого нет, Ваша честь. Мистер Гартман жив и здоров, о чём никто не засвидетельствует нам лучше него самого.

В зал вошёл человек, которого почти все зрители мечтали увидеть вживую, но меньше всего ожидали увидеть сейчас. Человек, которого уже больше четырёх месяцев считали погибшим. Он был словно воплотившаяся легенда, ожившая скульптура. В зале воцарилась мёртвая тишина.

Гартман был спокоен, как исполин. Неторопливо прошагал к трибуне. Оглядел весь зал орлиным взглядом, но кажется, ни на секунду не взглянул ни на кого в отдельности. В каждом его жесте была такая степенность, такая уверенность в себе, словно и пули ему не страшны. Казалось, ничем не прошибить это каменное лицо. Казалось, владение многомиллионной империей для него было чем-то вроде загородной прогулки.

И Луиза, и Прайс, и Боуден, и Ллойд, и Вирджиния — все в этот момент смотрели на него с одинаковым изумлением. И только Хассельхофф ликовал. Никогда ещё он не выигрывал дело так легко.

— Уважаемый свидетель! — обратился он к Гартману. — Будьте так любезны: представьтесь.

— Я — Леонард Гартман.

— Мистер Гартман! Может быть, Вы объясните нам, как получилось, что всё это время Вас считали погибшим?

— Это было в интересах бизнеса.

— То есть Вы намеренно инсценировали свою смерть?

— Я просто исчез. На время.

— Что же заставило Вас вернуться?

— Моё отсутствие потеряло смысл.

— Потому что время вышло?

— Потому что цель мистификации достигнута.

— Значит, Вы сами прыгнули за борт?

— Меня ждала лодка. Неподалёку.

— Вы знали, что Вашу супругу судят за Ваше убийство?

— Я не думал, что так будет.

— Но когда Вы узнали об этом — Вы ничего не предприняли?

— Я поручил Ллойду о ней позаботиться.

— Значит, мистер Ллойд знал, что Вы живы?

— Он единственный знал об этом.

— Значит, Вы доверяете Ллойду, но не доверяете Луизе?

— Я доверяю ей не меньше, но ей выпала роль свидетеля моей гибели.

— А если бы её казнили?

— Я не допустил бы этого.

— Ваша супруга немало перенесла здесь.

— Это наше с ней дело.

— Вы полагаете, она простит Вас?

— Я объясню ей, зачем это было нужно. Она поймёт.

— А как насчёт мисс Фоссет?

— У меня ничего не было с мисс Фоссет.

— Получается, она всё выдумала?

— Она обычная охотница за дешёвой популярностью.

— Она давала показания под присягой.

— Она была уверена, что я не смогу их опровергнуть.

— Вы думаете, Луиза поверит Вам?

— Я легко докажу это Луизе.

— Вам известно, что умерла её мать?

— Мне очень жаль.

— Вы не считаете себя виноватым?

— Это касается только меня и Луизы.

— Вы не боитесь обвинений в мошенничестве?

— Господин адвокат! Если я в чём-то виноват перед законом — я готов понести заслуженное наказание. Если я в чём-то виноват перед Луизой — я попрошу у неё прощения. Если я в чём-то виноват перед Господом — я пойду в церковь и исповедуюсь. А сейчас давайте скорее прекратим этот бессмысленный фарс. Моя жена достаточно настрадалась за то, чего не делала. Прошу немедленно отпустить её.

Прайс минут пять перешёптывался с адвокатом и прокурором. Решено было наскоро довести до конца формальности, несмотря на всю их абсурдность. Присяжные, совещаясь на месте, вынесли вердикт: «Подсудимая невиновна ввиду недоказанности события преступления». Луизу тут же освободили. Гартман уже стоял рядом. Она без чувств рухнула к нему в объятия. Он вынес её из зала на руках под аплодисменты шокированной публики.

Дело Гартманессы было закрыто. Но печальная развязка её истории была ещё впереди.

Приговор

Дело было закрыто утром 23 октября. А вечером того же дня в доме адвоката Уильяма Хассельхоффа раздался звонок. Это была Луиза.

— Мистер Хассельхофф! — сказала она. — Для начала мне хотелось бы ещё раз поблагодарить Вас за Ваше блестящее выступление в суде в мою защиту.

— Не стоит благодарности, миссис Гартман. Это моя работа. И в этот раз победа досталась мне легче, чем когда бы то ни было.

— Извините, что беспокою Вас вечером. Вы, наверное, празднуете?

— Не беспокойтесь, Луиза. Получать благодарности приятно в любое время суток.

— Честно говоря, я звоню не только для этого. У меня есть к Вам один вопрос. Вы не откажетесь дать мне маленькую юридическую консультацию?

— Конечно, Луиза! Для Вас — бесплатно. Я Вас внимательно слушаю.

— Правду ли говорят, что по американским законам нельзя дважды судить одного и того же человека за одно и то же преступление?

— Это чистая правда. Так гласит Пятая поправка к нашей Конституции. А что?

— На всякий случай, если Вас это не очень затруднит, я попросила бы Вас ещё немного на меня поработать. Разумеется, не бесплатно.

— Это будет для меня большой честью и удовольствием.

— Вы могли бы приехать ко мне прямо сейчас? Это очень важно и срочно!

— Ну что ж, если важно и срочно — буду у Вас через полчаса.

Хассельхофф и думать не думал, зачем ей всё это понадобилось. За своё недолгое знакомство с Луизой он достаточно хорошо изучил её, чтобы понимать, чего можно, а чего никак нельзя было ожидать от неё. Ему и в голову не приходило, что она на такое способна. Полагаю, он размышлял по дороге к ней, для чего она могла вызвать его. Полагаю, он даже догадывался об истинной причине. Но тут же отгонял эти мысли, как неправдоподобный бред.