Вся проза в одном томе - [34]

В зал вошла длинноногая красотка модельной внешности, по каким сходят с ума олигархи. Каждым своим взглядом и жестом она словно говорила: «Я — королева, а вы все — копошащиеся под ногами муравьи». В ярко-красном платье и на высоченных каблуках проплыла она к трибуне точёной походкой, ловя похотливые взгляды мужчин и наполняя весь зал ароматом дорогих французских духов.

— Мисс Фоссет! — начал прокурор. — Будьте так любезны пояснить суду: в каких отношениях Вы состояли с покойным мистером Гартманом?

— Я была его любовницей, — сказал она так просто, как говорят о погоде, после чего бросила надменный взгляд на Луизу.

Та не пошевелилась. Лишь закрыла глаза, и из-под опущенного века скатилась слезинка.

— Как долго Вы состояли в любовной связи с убитым?

— Около двух месяцев.

— Вам было известно, что он женат?

— Разумеется! — ухмыльнулась Вирджиния. — Кто же этого не знал?

— И как Вы к этому относились?

— Как относилась бы любая женщина на моём месте — требовала, чтобы он развёлся и женился на мне.

— А как он относился к Вашим требованиям?

— Как всякий мужчина — обещал выполнить, но неоправданно затягивал с этим.

— Чем же он мотивировал это затягивание?

— Говорил, что хочет всё обдумать и подготовить так, чтобы ей ничего не досталось.

— Значит, он, по-Вашему, не любил свою супругу?

— Ха-ха! Скажете тоже! Он относился к ней, как к надоевшей обузе. Говорил, привык, что женщины достаются ему легко. А с этой чтобы переспать — надо было жениться. Иначе никак. Вот и женился — то ли от привычки добиваться своего, то ли просто от нечего делать. Или внимания хотел лишнего — так сказать, побольше эпатажности, нестандартности.

Луиза так и сидела с закрытыми глазами, а слёзы так и текли по её щекам.

— Она надоела ему до смерти, — продолжала мисс Фоссет. — Говорил, что с ней было чертовски скучно. Лео любил разнообразие, приключения. Особенно в постели. А эта монашка ничего не понимала в таких делах. Лео был в таком возрасте, когда мужчин тянет на молоденьких и невинных. Но с этой он быстро наигрался.

— Значит, мистер Гартман говорил Вам, что собирается сообщить Луизе о своей связи с Вами и развестись с ней, оставив её без гроша?

— Именно так. Он собирался рассказать ей о нас. Давно собирался. И я уверена, что рассказал. Тогда, на яхте. И эта стерва убила его!

— Мисс Фоссет! — решил обратиться к ней Хассельхофф. — Не затруднит ли Вас сообщить суду одну интимную подробность?

— Что угодно, лишь бы поскорее увидеть её на виселице!

— Можете ли Вы описать нам, каким был мистер Гартман в постели?

— О-о, с удовольствием! — воскликнула Вирджиния. — У меня было много любовников. Но такого, как Лео — никогда! Это был настоящий зверь — сдирал с меня одежду, рвал простыни, крушил мебель — словом, в сексе ему не было равных. Просто огонь!

— Он бил Вас?

— Ни в коем случае. Он был иначе воспитан. Он просто был заводной, неуёмный и весьма искушённый в любви. Потому эта пуританка и не могла дать ему того, что ему было нужно. Это был брак тигра с овечкой.

Публика рассмеялась столь удачной аллегории. И тут Луиза неожиданно вскочила с места, вцепилась в прутья решётки и истерически заорала судье:

— Ради Бога, прекратите это, я не могу больше это слушать! Сколько можно издеваться надо мной? Почему я обязана здесь присутствовать? Почему я не могу уйти в свою камеру? Отпустите меня, пожалуйста, меня сейчас стошнит!

— Вам нехорошо? — спросил изумлённый судья.

— Да, мне ужасно дурно! Я не могу больше здесь находиться!

— Вы просите перерыв?

— Да, пожалуйста, мне плохо, мне очень плохо!

В этот момент мне стало настолько жаль её, что я прослезился и перестал видеть, что печатаю. Но этот диалог с судьёй навеки отпечатался в моей памяти. Прайс объявил перерыв. Стоило охраннику открыть дверь, как Луиза выскользнула у него из рук и упорхнула в камеру, закрывая руками уши.

Слушание шестое и последнее Допрос неожиданного свидетеля «Это было в интересах бизнеса»

На следующий день все уже точно приготовились слушать финальные речи. Но вдруг и у Хассельхоффа оказался свой козырь, рядом с которым все карты Боудена превращались в бесполезные бумажки. Правда, сам Хассельхофф узнал об этом лишь за несколько минут до слушания. Думаю, он настрочил длинную и пафосную тираду о том, как невинного ребёнка пленил коварный соблазнитель и как мало у нас доказательств, чтобы взять на душу грех. Думаю, он был мысленно готов к тому, что впервые в жизни проиграет дело. Но всё это вмиг утратило смысл.

— Ваша честь! — обратился он к Прайсу. — Буквально пять минут назад у меня неожиданно появился ещё один свидетель.

— Очень ли необходимо нам его допросить? — лениво протянул престарелый судья, которому уже порядком надоел этот балаган.

— Это принципиально важно, Ваша честь.

— Какое он имеет отношение к делу?

— Самое прямое, Ваша честь.

— И что же это за свидетель, который имеет самое прямое отношение к делу, но о котором мы раньше не слышали?

— Думаю, мы слышали о нём здесь больше, чем о ком бы то ни было, Ваша честь. Я прошу пригласить в зал мистера Леонарда Гартмана.

Зрители начали активно перешёптываться. Но судья и сам настолько опешил, что напрочь забыл про свой молоток.