Вся проза в одном томе - [179]

Этот клочок земли — не собственность князей, что манипулируют вами. И вы тоже не их собственность. Всё здесь общее. И если там, на большой земле, богачи силой держали вас в повиновении — здесь сила на вашей стороне. Их меньшинство, и они не должны навязывать большинству свои правила, как и свои вкусы, верования и взгляды на жизнь. Даже ваша религия есть ваше личное дело, и вы никому не обязаны ходить в храм, исповедоваться, причащаться и соблюдать посты, если сами того не хотите. Вы никому ничего не должны. И никто не вправе указывать вам, что делать и как жить.

В конце концов некоторые слуги решили примкнуть к Дрозду. Они вооружились вилами, граблями, топорами и косами и явились к отцу Иллариону с требованием устроить свободные выборы правителя острова. Батюшка был вынужден согласиться. Он хорошо знал риторические приёмы Генриха, и понимал, что спорить с ним бесполезно. Аргументы бессильны перед грубой физической силой. Он собрал всех жителей острова на вершине холма, и новоявленный революционер обратился к ним:

— Вы все равны и свободны. И только вы можете решить, кто будет править общиной. Решить большинством голосов в результате свободных выборов. Голос каждого из вас одинаково ценен, независимо от того, повезло ли вам родиться князем. Никто не имеет преимуществ перед другими в этом голосовании. И вашим лидером станет тот, за кого поднимется больше рук, пусть даже ни один из господ не поднимет за него руку. Нет больше людей высшего и низшего сорта. Этот остров — наш общий дом. Здесь всё принадлежит всем. Каждый из вас своими руками трудился для благоустройства Рейзена и имеет такие же права на произведение своего труда, как любой другой. Так решите же сами, кто будет распоряжаться вашим общим имуществом. Итак: кто, кроме меня и отца Иллариона, выдвинет свою кандидатуру на должность руководителя общины?

Барон фон Рейзен и князь Дмитрий Белогорский в отчаянной попытке спасти положение предложили себя, надеясь своим авторитетом склонить островитян к правильному выбору. Но народ был под гипнозом дроздовской пропаганды, и большинство рук поднялось за Генриха. Никто из знати не голосовал за него. Отрыв был невелик, но достаточен, чтобы отец Илларион сложил свои полномочия и передал их Дрозду.

— Я благодарен вам за доверие, друзья! — сказал он, вступая в должность. — Помните: времена слуг и господ прошли. Не вы должны починяться мне. Напротив: вы посадили меня на это место и можете сместить в любой момент, если сочтёте, что я недобросовестно выполняю свои обязанности. Я — ваш наёмный работник. Вы наняли меня для защиты ваших интересов, и скорее я для вас слуга, нежели вы для меня. Настало время каждому из вас научиться уважать себя, знать свои права, а не только обязанности, и быть самому себе господином.

За считанные месяцы новый правитель полностью изменил жизнь общины. Поначалу островитяне пребывали в некоторой эйфории от происходящего и во всём ему потакали. Столь соблазнительно и упоительно было чувство небывалой свободы, столь приятно быть наравне с господами и принимать независимые от них решения, ощущать себя свободным гражданином и самому выбирать себе занятие, невзирая на чьё-либо мнение!

Первым делом Дрозд обзавёлся охраной в лице наиболее рьяных своих сторонников. Он боялся, что знать попытается силой вернуть себе утраченные позиции. Вооружённые стражи днём и ночью охраняли своего нового господина, везде и всюду сопровождали его, оберегая, словно какое-то божество, и никого не подпуская к нему.

Затем он приказал изготовить из золота монеты разного достоинства, которые стали своего рода островной валютой, и выстроил на Рейзене целую финансовую систему. Каждый получал за свой труд адекватную оплату, часть которой отдавал в казну. Эти деньги шли на содержание острова, кормили стариков и детей, которые не могли работать. А все изготовленные товары продавались в магазине, который Дрозд специально для этого построил рядом с храмом, нарушив архитектурный облик острова.

Храм искусства стал общим достоянием, и любой мог давать там представления. Желающих нашлось немало, и очень скоро любительская музыка заполонила сцену и практически вытеснила профессиональный оркестр. На любой концерт нужно было покупать билеты, и из этих денег оплачивалась работа музыкантов. Появились те, кто зарабатывал на жизнь только этим. Академическая музыка скоро вышла из моды, ибо попросту не окупалась.

Творческая и научная работа интеллигенции оказалась невостребована, и аристократы вынуждены были взяться за тяжкий физический труд, чтобы себя прокормить. Они и раньше не гнушались работать руками на этом острове, но под влиянием дроздовской пропаганды об этом скоро забыли. Простолюдинам казалось, будто они освободились от многолетнего рабства, из-за чего недавние слуги, ставшие теперь начальниками, были особенно требовательны и придирчивы к труду подчинённых благородного происхождения.

Храм пустел с каждым днём, ибо Дрозд учил народ, что вера — личное дело каждого и за несоблюдение обрядов гражданин ответственен лишь перед Богом, если, конечно, верит в Него. Появилось много «православных по убеждению», которые верили в Бога наедине с собой и считали это правильным, находя более важные дела, нежели выстаивание службы. Были и открытые атеисты, позволявшие себе грубые насмешки над религией, за что никто не смел их судить, ибо это тоже было их правом.