Вспышка. Книга 1 - [142]

Тамара прикусила губу, чувствуя, как в ней нарастает отвращение. А как же я! – молча вопрошала она. – Разве я не имею ко всему этому никакого отношения? Разве это не меня они обсуждают? После всего того, что мне пришлось пережить…

Ей хотелось кричать.

Но вместо этого она лишь бросила на Скольника гневный взгляд и сердито откашлялась.

Не обращая на нее никакого внимания, Скольник щелкнул пальцами в сторону Зиолко, и тот сразу же вышел в холл, знаком приказывая двум санитарам внести занавешенное трехстворчатое зеркало. Тамара во все глаза смотрела на него, сердце ее бешено колотилось. Момент истины был совсем близок.

Гнев мгновенно оставил ее, уступив место страшному возбуждению.

Скольник с улыбкой подошел к зеркалу и жестом фокусника откинул в сторону простыню.

Охватившее Тамару возбуждение граничило с паникой. Что она сейчас увидит?

Дрожа всем телом, она заставила себя медленно подойти к зеркалу и увидела свое троекратное отражение. У нее вырвался возглас изумления. Сзади к ней подошел Скольник. Лицо его было наполовину скрыто ее собственным лицом, и его единственный видимый глаз с удовлетворением взирал поверх ее правого плеча.

Она недоверчиво покачала головой, нахмурилась и снова покачала головой. Благородное, с высокими скулами лицо, смотревшее на нее из зеркала, было красиво почти неземной славянской красотой. Пышные платиновые кудри сверкали ангельской белизной. Ее стройная фигура совершенством своих пропорций напоминала лучшие из греческих скульптур. Нос был тонким, благородным и совершенным. Вообще все в ней дышало совершенством. Изогнутые брови нельзя было назвать иначе как великолепными. Зубы – ослепительными. Кожа своей полупрозрачной чистотой напоминала прекрасное белое десертное вино. Даже она сама была очарована своими теперь абсолютно одинаковыми глазами с тяжелыми веками, искусно подкрашенными Максом Фактором.

– Ты себя узнаешь? – тихо спросил Скольник, наклонясь к ее уху.

– Я… я не знаю, – запинаясь, проговорила Тамара, легонько касаясь лица кончиками пальцев. – Это… это не прежняя Тамара Боралеви.

Голос его звучал ровно.

– Нет, – ответил он. – Тамары Боралеви больше не существует. Даже это имя перестало существовать. С сегодняшнего дня тебя будут знать просто как Тамару. Без фамилии. Просто Тамара. Все в мире будут знать тебя просто по имени.

– Я… я не могу поверить в то, что это я! – Она обернулась к нему. Ее влажные губы были приоткрыты, зубы сверкали.

Он покачал головой и слегка улыбнулся.

– Это не ты. Тамары, которой ты была прежде, больше не существует. Женщина, которую ты видишь перед собой, создана из плоти и крови, но она была рождена не от женщины. Мне была предоставлена возможность сделать то, о чем мечтают многие мужчины, но что никому еще не удавалось. Я выступил в роли Бога и создал тебя. Я создал идеал. Я создал совершенство.

Тамара молча кивнула, чувствуя, как мурашки побежали по ее рукам.

– Да, да, мистер Скольник, – хрипло проговорила она, – снова поворачиваясь к зеркалу.

– О.Т., – напомнил он. – Мы договорились, что ты будешь звать меня О.Т. – Лицо его скрылось из виду.

– Я… я красива! – воскликнула она. – Я правда, правда, красива! – Слезы неудержимым потоком хлынули из ее глаз, оставляя ручейки туши на безупречных щеках.

К ней подошел Луис Зиолко и, достав носовой платок, принялся вытирать ее глаза.

– Слово «красива» ничего не говорит о тебе, – нежно произнес он. – Я думаю, ты теперь самая красивая женщина в мире.

Она судорожно глотнула и не нашлась, что ответить.

– Да, кстати, – почти небрежно заметил Скольник, – будет лучше, если ты станешь заботиться об этом лице. Знаешь, я много вложил в него. Оно застраховано у Ллойда в Лондоне на миллион долларов.

После того как он и Макс вышли, Тамара и Луис долго смотрели им вслед.

Уже давно была ночь. Порывистый альпийский ветер стучал в окна, без устали выискивая щели и трещины, сквозь которые он мог бы проникнуть в комнату. Накрывшись легким, как перышко, одеялом из гагачьего пуха, Тамара слушала пронзительное завывание ветра. Где-то в холле часы пробили двенадцать.

Она вздохнула и устало посмотрела на темный потолок. Уже полночь, а она по-прежнему лежит без сна. Вот уже несколько часов пыталась уснуть, но сон не шел к ней. Столько всего произошло и так быстро. С тех пор как приехала сюда, Тамара стала женщиной, которой прежде не существовало.

Ее терзали страхи. Теперь, когда ее внешность изменилась, должна ли она вести себя по-другому? А, что еще важнее, будут ли люди по-другому относиться к ней? И, если это произойдет, как ей к этому относиться? У нее не было времени на то, чтобы привыкнуть к новой Тамаре, уютно вжиться в новый образ. Она в буквальном смысле только что родилась.

Со злостью стукнув рукой по подушке, Тамара перевернула ее прохладной стороной вверх и снова закрыла глаза, полная решимости уснуть и изгнать из головы своих демонов, тщетно – она продолжала ворочаться без сна. Часы в холле отмстили еще полчаса. Половина первого.

Сдаваясь, она в конце концов села на постели и, ощупывая пальцами ног холодный пол в поисках своих шлепанцев, потянулась к халату. Встав, завернулась в халат и подошла к двери. Некоторое время колебалась, взявшись за медную ручку. Затем, не давая себе передумать, быстро отворила дверь. Она окинула взглядом длинный, обшитый деревянными панелями холл. Там было темно, и лишь горящие в дальних углах ночники отбрасывали призрачный свет. На вилле стояла тишина, прерываемая лишь иногда легким потрескиванием, как это всегда бывает в старых зданиях. Казалось, повсюду притаились призрачные тени, готовые наброситься на нее. Посмотрев через холл, она заметила серебристую полоску света, призывно выбивавшуюся из-под двери Луиса Зиолко. На протяжении всего этого кошмарного медицинского испытания у нее был один-единственный надежный якорь. Луис Зиолко.