Всё, чего я не помню - [57]

* * *

Прошло несколько часов. Последний заказ. Сидеть мы еще могли, стоять было сложнее.

– Что ты будешь? – спросил я.

– Мой телефон, – ответил Самуэль.

– В жопу твой телефон. В жопу Лайде, в жопу тебя, в жопу Стинга (это я сказал только потому, что в тот момент играла его песня – вообще-то я ничего против него не имею).

Я вернулся, в глазах все двоилось, я принес то ли два, то ли четыре бокала. Четыре Самуэля посмотрели на меня и улыбнулись, я сел на один из пяти стульев и подумал, что с этого момента начинается борьба за то, чтобы Самуэль снова стал собой.

– Мне не надо ей звонить?

– Нет, не надо.

– Просто спросить, как дела.

– Дай телефон.

– Ты уже его забрал.

– Точняк. Твой телефон у меня, и ты не будешь ей звонить.

Хотя время последнего заказа прошло, нас не выгоняли, и потом мы сделали самый последний заказ, пришла очередь Самуэля платить. Шатаясь, он пошел к бару, схватился за него, как за спасательный круг, бармен улыбнулся ему в ответ. Самуэль вернулся всего с одним пивом.

– Подумал, что этого хватит, – сказал Самуэль.

Я сидел со своим одиноким пивом. Спросил, хочет ли Самуэль попробовать.

– Нет, мне уже достаточно.

Я разом выпил половину, отодвинул бокал и пошел отлить. Когда вернулся, Самуэль уже стоял в дверях в пальто. Мы вышли на площадь, была холодная ветреная ночь, в тренажерном зале на степперах занималась накачанная пара, они смотрели на свои отражения и выглядели счастливыми. Выходя из бара, я увидел, что полбокала пива, которые я оставил на столе, были выпиты. И я не знаю, почему обратил на это внимание и что это меняло, но помню, подумал, что Лайде еще сидит внутри Самуэля, и хотя они расстались и никогда не будут вместе, она навсегда останется частью него. Я надеялся, что ошибаюсь.

* * *

Я была уверена, что он позвонит. Ждала этого звонка. Если бы он позвонил, я бы все взяла назад. Но он не позвонил.

* * *

Самуэль вернулся. Он был собой, хотя и не совсем. Однажды ночью я услышал, как он говорит с кем-то в своей комнате. Одна и та же песня играла на репите несколько часов, я ее узнал, но не мог вспомнить название. Когда она заканчивалась, начиналась следующая, потом пауза в несколько секунд, а потом первая песня начиналась снова. Каждый раз, когда это происходило, я думал, что ему надо или включить функцию репита, чтобы та же песня повторялась автоматически, или пусть диск или плейлист играет дальше. Но вместо этого та же песня и две секунды следующей, и так час, два, три. В конце концов я постучал в дверь и спросил, как он. Он не ответил, но я слышал, что он что-то бормочет.

– Ну, давай же. Ты справишься с этим, ты справишься, давай, давай.

Сначала я решил, что он говорит по телефону. Или играет в какую-то игру.

– Самуэль? – крикнул я. – Все норм?

Несколько секунд было тихо. Я услышал, что песня закончилась и началась следующая.

– Вполне. Сорри. Все норм.

Голос шел как из скороварки, будто ему приходилось напрягать все мышцы живота, только чтобы произнести эти слова. Я стоял у двери, положил на нее руку, подумал, что должен ему помочь, но не знал как.

* * *

Я не могла работать, не могла дышать, не могла спать, не могла встречаться с друзьями, не могла читать газеты, не могла смотреть сериалы, не могла слушать музыку, не могла проверять почту, принимать душ, смотреть в окно, прятаться под одеялом, думать, мечтать, стирать, мыть посуду, я не могла жить, не могла отвечать на звонки и не могла позвонить ему, как бы мне этого ни хотелось. В конце концов приехала моя сестра, и когда я открыла дверь, она посмотрела на меня и сказала:

– Умное решение. Выглядишь супер.

Она покачала головой и перешагнула через гору газет на полу в прихожей.

* * *

Самуэль взял больничный на неделю или около того. Сидел в трениках на кухне, обложившись изрисованными блокнотами. Не брился и просматривал записи этого года, что они были вместе, бормотал что-то себе под нос, а когда я спросил, чем он занят, он утверждал, что «напал на какой-то след».

– Какой? – спросил я.

– Не знаю. Но это где-то здесь.

Он взял еще один блокнот и стал изучать маленькие буквы.

* * *

Я представляла, что Самуэль сначала грустил несколько дней. А потом продолжил жить дальше. Уже в выходные после того, как мы расстались, он снова был в центре событий. Они с Вандадом стояли у барной стойки в «Ист», качали головами в такт басам, кивали, когда диджей удачно сводил композиции, флиртовали с инструкторами по йоге и отрывались в наркоугаре на афтерпати. Прошло всего несколько недель, и Самуэль познакомился с новой девушкой, которая была совсем как я, только красивее, умнее, богаче, проще. Самуэль предложил выпить кофе в «Petite France», и когда она пришла, он уже сидел на своем обычном месте, они обнялись, и когда он принес кофе, то показал на газетные вывески на стене и использовал их как предлог, чтобы заговорить о воспоминаниях и ностальгии. Рассказал о чипсах, которые застревали в зубах. Потом потянулся к стакану и вылил на себя воду, медленно и осознанно, уверенный в том, что она его никогда не забудет.

* * *

Однажды Самуэль спросил, кажется ли он мне фальшивым.

– В смысле «фальшивым»? – спросил я.