Время жестоких снов - [33]
Наш прекрасный парк, как рассказывал мне покойный дед, некогда носил имя маршала Пилсудского. Позже, во время Второй мировой, это название сменили на «парк Хорста Весселя»[47]. После войны патронами парка стали Герои Сталинграда и оставались ими довольно долго – пока маршал Пилсудский снова не вошел в милость, а его бюсты – в парк. Позже, где-то году в 1993, наступила Эра Быстрых Изменений. Маршал Пилсудский стал вызывать дурные ассоциации – носил усы и делал перевороты, главным образом в мае, а не в эти времена можно было спокойно относиться к бюстам усатых чуваков в парках – да еще и тех, которые любят поднимать вооруженную руку на легальную власть, независимо от результата и времени года. И парк переименовали в «парк Белого Орла», но тогда другие народы, которых в Сувалках было уже не счесть, горячо запротестовали. И действенно. Потому парк назвали «Садом Святого Духа», но после трехдневной забастовки банков название снова решили сменить. Предлагали «Грюнвальдский парк», но запротестовали немцы. Предлагали «парк Адама Мицкевича», но запротестовали литвины из-за надписи и инскрипции «польский поэт» на проекте памятника. Предлагали «Приветливый парк», но запротестовали все. В результате парк окрестили именем короля Яна III Собесского, и так оно уже и осталось – вероятно потому, что процент турок в Сувалках минимальный, а их лобби не имеет никакой силы[48]. Владелец же ресторана «Истанбул Кебаб» Мустафа Баскар Юсуф-оглы мог бастовать себе хоть до сраной смерти.
Сувальская молодежь не обращала на все это внимания и по-старому говорила «наш парчище» или «наш лесок-трахосок». А тем, которых удивляет весь этот бардак с названием, рекомендую вспомнить, сколько было криков, и споров, и проблем, прежде чем улица Деревенская в Варшаве стала улицей Сезам. Помните?
Улица Джималы кончалась на линии Черной Ганчи (дальше это была уже Бисмарк-штрассе), а мне нужно было свернуть за домом культуры, давно уже закрытым, миновать парковую аллейку, пересечь Аденауэр-плац[49] и выйти на тылы школы. Но я задумался, а когда бежал, не заметил, что дома культуры вообще уже нет. Вбежал я просто в тучу пыли и дыма.
И свалился в воронку от бомбы. По недосмотру.
Оглядываюсь и вижу – Индюк.
Сидит себе, скорчившись, присев на самом краю воронки, и прислушивается, как стрекочут и гудят два боевых «Апача», кружа над стадионом «Остмарк Спортверайн», когда-то СК «Голгофа». Я подполз тихонечко, равномерный гул тяжелых «гатлингов» заглушил скрежет щебня.
– Привет, Индюк! – заорал я, неожиданно хлопнув его по спине.
– О боже! – взвыл Индюк и скатился на дно воронки.
Лежал там себе и трясся, не говоря ни слова, но глядя на меня укоризненно. Я же понял, что, хлопая его по спине и крича, поступил довольно глупо. Знаете, как оно бывает: пойманный врасплох, он мог и обосраться.
Я осторожно поднял голову над краем воронки и осмотрелся. Неподалеку, за кустами, виднелась стенка паркового сортира, изукрашенная граффити и следами от пуль – еще в одном из прошлых боев. Я не увидел никого, но оба «Апача» обстреливали восточный край парка, откуда все отчетливей доносились пулеметные серии и глухие громыхания ручных гранат.
Индюк перестал смотреть на меня с укоризной. Несколько раз довольно скверно обозвал меня, приписывая мне активный эдипов комплекс и пассивный гомосексуализм, после чего подполз и тоже выставил голову из воронки.
– Что ты тут делаешь, Индюк? – спросил я.
– Свалился, – ответил он. – С самого утра.
– Мы в школу опоздаем.
– Как пить дать.
– Так, может, выйдем?
– Ты первый.
И тогда началось.
Край парка расцвел феерией ослепительных оранжевых вспышек. Мы оба нырнули на дно воронки, в путаницу кабелей, которые вывалились из разваленного телефонного коллектора, словно кишки из распоротого брюха. Весь парк затрясся от взрывов – одного, второго, третьего. А потом залаяло стрелковое оружие, завыли осколки и пули. Мы слышали крики атакующих.
– Лету-у-ува!
А сразу после – гром взрывающихся ручных гранат, стук М-60 и лай АК-74, очень близко.
– Лету-у-у-ува!
– Это твои, – выдавил я, вжавшись в грязь на дне воронки. – Дивизия «Плехавичюс». Твои земляки, Индюк, идут штурмом на наш парк. Думаешь, это норм?
Индюк грязно выругался и покосился на меня. Я засмеялся. Проклятие, уже год прошел, а меня не переставала смешить эта история. Индюка же она не переставала злить.
Дело, видите ли, было вот в чем: примерно два года назад началась мода на – как это называли – корни. Значительная часть обитателей Сувалок и окрестностей, в том числе и семья Индюка, вдруг почувствовали себя исконными литовцами – теми, что вместе со Свидригайлом[50] ходили на Рагнету и Новое Ковно[51], а с Кейстутом[52] переплывали Неман, чтобы напасть на тевтонцев. В прошениях, писанных в Союз патриотов Левобережной Литвы и Жмуди[53], повторялись душещипательные декларации о любви к берегам речки Вильне[54], к полям, расцвеченным, как будто бы расшитым пшеницей золотой, к покрасневшему, будто юноша несмелый, клеверу[55] и к Богоматери Остробрамской[56], а также не менее душещипательные вопросы: как там Баублис-дуб великий, стоит ли еще, где ему следует стоять
Смерть ловит рыбу. Веселится на вечеринке. Напивается в трактире. А все обязанности Мрачного Жнеца сваливаются на хрупкие плечи его ученика. Но делать нечего: берем косу, прыгаем на белую лошадь Бинки — и вперед!
Что касается таких вещей, как вино, женщины и песни, то волшебникам позволяется надираться до чертиков и горланить во все горло сколько им вздумается. А вот женщины... Женщины и настоящая магия несовместимы. Магический Закон никогда не допустит появления особы женского пола в Незримом Университете, центре и оплоте волшебства на Диске. Но если вдруг такое случится...
Рассказ адаптировал: Золотых Рем ([email protected])Метод чтения Ильи Франка.
Добро пожаловать в Убервальд! В страну, славную вековыми традициями, где до сих пор играют в такие замечательные игры, как «попробуй убеги, чтобы тебя не сожрали» и «успей домой до захода солнца». Здесь вас встретят ласково улыбающиеся вампиры, милые игривые вервольфы и радушные, отзывчивые гномы.А еще здесь лежит легендарный Пятый Слон, некогда упавший на Плоский мир и устроивший чудовищное дискотрясение. А еще здесь множество железа, золота и жировых месторождений – в общем, тех самых штук, которые до зарезу нужны такому цивилизионному городу, как Анк-Морпорк.Так что вперед, сэр Сэмюель Ваймс! Отныне вы – дипломат.
Говорят, мир закончится в субботу. А именно в следующую субботу. Незадолго до ужина. К несчастью, по ошибке Мэри Тараторы, сестры Неумолчного ордена, Антихриста не пристроили в нужное место. Четыре всадника Апокалипсиса оседлали мотоциклы. А представители Верхнего и Нижнего Миров сочли, что им очень симпатичен человеческий род…
«Занимательный факт об ангелах состоит в том, что иногда, очень редко, когда человек оступился и так запутался, что превратил свою жизнь в полный бардак и смерть кажется единственным разумным выходом, в такую минуту к нему приходит или, лучше сказать, ему является ангел и предлагает вернуться в ту точку, откуда все пошло не так, и на сей раз сделать все правильно».Именно этими словами встретила Мокрица фон Липвига его новая жизнь. До этого были воровство, мошенничество (в разных размерах) и, как апофеоз, – смерть через повешение.Не то чтобы Мокрицу не нравилась новая жизнь – он привык находить выход из любой ситуации и из любого города, даже такого, как Анк-Морпорк.
Слишком многое изменилось и продолжает меняться. Каково это встретить ту с которой был в своей одной из жизней? Каково вновь всё это вспоминать и оглядываться. Задаваться вопросами… Вопросами от которых больно. За спиной в каждом из миров было что-то или… Кто-то… Оставлен. Шутки кончились. Больше нет возможности убежать и спрятаться. Они находятся за спиной… Уязвимые и слабые. Те, кто стали для меня всем. Первая жизнь уже давно похожа на негатив… От человека слишком мало осталось. Что же… Буду защищать их как умею… Как привык.
Согласно правилам вампирских кланов, Последний клан созданный Носферату, должен собрать всех своих собратьев в одном месте, избрать главу, выбрать город, где они останутся жить и прочее и прочее,но кому это надо? Вампиры Последнего клана жаждут пользоваться своими способностями, жаждут жить на полную катушку, какие ещё правила? Большая сила, это большие возможности и идёт к чёрту весь мир — вот то, что могло бы стать их девизом. Содержит нецензурную брань.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.
Давным давно поэты были Пророками с сильной магией. Из-за катаклизмов после войны чары в Эйваре пропали, и теперь песня — лишь слова и музыка, не более. Но, когда темная сила угрожает земле, поэты, что думали лишь прославиться своими песнями, получают задание важнее: вернуть миру утраченные чары. И путь в Другой мир, где остались чары, подвергнет опасности их жизни и проверит глубинные желания их сердец.
