Время-память, 1990-2010. Израиль: заметки о людях, книгах, театре - [51]
Комментируя выставочную экспозицию, Михаил Яхилевич отметил, что «старшему поколению семьи Аксельрод, выходцам из еврейского местечка, выросшим в еврейской культуре, так и не удалось увидеть Израиль». Последующие поколения, принадлежавшие к ассимилированному еврейству, в зрелом возрасте все же прикоснулись к живительной еврейской духовности. Через сто лет…
В 2008 году Елена Аксельрод, автор многих поэтических сборников, издала мемуарное сочинение о весьма прозаических вещах. Устроена книга «Дом на Баррикадной» не просто: в ней несколько пластов, казалось бы, самостоятельных, и читатель должен сделать некоторое усилие, чтобы ощутить гармонию в сложном переплетении судеб и слов, стихов и картин, писем и фотографий. Первая часть состоит из пяти глав и охватывает события от предвоенного детства на тогдашней московской окраине (сейчас это практически центр города) до смерти художника Меера Аксельрода в 1970 году, утраты не только семейной, но — как это понятно сегодня — глобальной, общечеловеческой. Рассказ о мастере ведет не сторонний искусствовед, — об отце говорит человек горячо его любящий, но, в то же время, прекрасно сознающий его важную роль в российской культуре. Автор пишет и о своей матери, идишской писательнице Ривке Рубиной, о родственниках, друзьях семьи и коллегах родителей — писателях, поэтах, художниках. Отдельная глава посвящена дяде Елены, поэту Зелику Аксельроду, уничтоженному в сталинской мясорубке.
Первую часть завершает великолепный альбом репродукций картин и графических работ Меера Аксельрода, сделавший еще более наглядными и неопровержимыми мысли, высказанные автором книги.
Во второй части поэтесса рассказывает о своем непростом вхождении советскую литературную среду, о значительных событиях своей творческой биографии вплоть до отъезда в Израиль. Повествование о простых семейных хлопотах соседствуют с незабываемыми впечатлениями от дружеских контактов со знаковыми литературными фигурами тогдашней культурной жизни. Впрочем, по большей части речь идет о людях, не слишком хорошо известных в «народных массах». Может быть, только имя Арсения Тарковского сегодня на слуху читающей публики из-за его гениального сына, да еще Юлия Даниэля — в связи с известным политическим процессом; в меньшей степени слышны имена Бориса Чичибабина и Льва Копелева. И уж совсем мало вспоминают замечательного поэта Александра Аронова и выдающегося литературоведа Аркадия Белинкова, книгами которого мы зачитывались еще в «тамиздатовском исполнении». В описании встреч и разговоров преобладают авторские интонации почти на уровне интимного шепота, каким говорят только с очень близкими людьми. При этом, когда речь заходит о персонажах, оставивших после себя не слишком добрую память в сердце автора, фразы наполняется остроумными пассажами, лаконичными, но убийственными характеристиками.
Кроме собственно мемуаров, Елена Аксельрод публикует и письма «участников событий», адресованных друг другу, написанных в разное время, по разному поводу, из разных мест. Эти живые строки — необыкновенно важный материал для литературоведов, историков, искусствоведов; но они и нам помогают лучше понять трагическое время, в котором жили и творили эти люди, отыскивая в нем место для обычных человеческих страстей. Игнорируя идеологические стереотипы, через посредство писем мы слышим их немеркнущие голоса…
«Из писем мамы — мне. 2 июля 1965»
«28-го в 5 ч. утра папе стало плохо. Нитроглицерином, горчичником мне боль удалось снять. На 3-й день появилась температура. Приезжие врачи, кот. производят очень солидное впечатление, без всяких анализов определили, к сожалению, микроинфаркт. Субъективное самочувствие у папы отличное. Он говорит, что готов хоть сейчас идти купаться. […] Первой фразой врачей было: „Ого, подзагорел товарищ!“ А вообще нам живется хорошо».
Слышимые голоса дополняют фото из семейного альбома, и вот мы видим их лица, их глаза, как правило, задумчивые и невеселые.
В книге воспоминаний Елены Аксельрод есть и поэтический пласт, казалось бы, совсем неожиданный: стихи, разместившиеся после каждой главы, с общим странноватым названием — «Сквозняки». Таким необычным образом автор «проветривает» свой текст, не давая плотному воздуху минувшей эпохи застаиваться подолгу. Стихи эти написаны в разные годы, но при этом они уверенно соотносятся с только что рассказанным событием и как бы проверяют прозаический текст на прочность с помощью поэтического обобщения.
Зинаида Палванова. Краткий стих Творения
Около полувека назад в газете «Московский комсомолец» было опубликовано первое стихотворение Палвановой, не столь уж давно в Израиле вышла ее книга стихов «Все та же тайна» (Иерусалим, 2013). Между двумя этими событиями — творческий путь, вместивший более десятка поэтических книг, две страны — СССР и Израиль, а точнее три: поэтессу помнят и в новой России.
К поэту Юрию Левитанскому настоящее признание пришло, когда ему было уже за сорок. «Вот и живу теперь – поздний», писал поэт в одном из своих стихотворений. Великая Отечественная, на которую он ушел девятнадцатилетним добровольцем, студентом знаменитого ИФЛИ, оставила глубокий след в его жизни и судьбе, и при этом стихи его стоят всё-таки особняком в творчестве поэтов «фронтовой плеяды»… Тончайший лиризм, блестящее владение словом, уникальные находки в области поэтики делают Юрия Левитанского одним из наиболее выдающихся русских поэтов второй половины ХХ века. Друг и биограф Юрия Левитанского Леонид Гомберг много лет работает с материалами о жизни и творчестве поэта.
Книга Леонида Гомберга «Дорога на Ханаан» охватывает огромные временные и пространственные массивы истории человечества, отраженной в Библии, – от стоянок «палестинского неандертальца», жившего 70 тысяч лет назад в пещерах Восточного Средиземноморья, до водворения в Ханаане клана переселенцев Иври из Ура и Харана в начале II тысячелетия до н. э. В повествовании представлены ключевые фигуры ранней библейской истории Каин, Ной, Нимрод, Авраам в контексте реально возможных событий, отраженных в мифах Месопотамии и Леванта: строительства Иерихона, Всемирного потопа, Вавилонского столпотворения, гибели Содома и Гоморры.
В 1940 году автор этих воспоминаний, будучи молодым солдатом срочной службы, был осужден по 58 статье. На склоне лет он делится своими воспоминаниями о пережитом в сталинских лагерях: лагерный быт, взаимоотношения и люди встреченные им за долгие годы неволи.
Блистательный Лопе де Вега, ставший при жизни живым мифом, и сегодня остается самым популярным драматургом не только в Испании, но и во всем мире. На какое-то время он был предан забвению, несмотря на жизнь, полную приключений, и на чрезвычайно богатое творческое наследие, включающее около 1500 пьес, из которых до наших дней дошло около 500 в виде рукописей и изданных текстов.
Об этом удивительном человеке отечественный читатель знает лишь по роману Э. Доктороу «Рэгтайм». Между тем о Гарри Гудини (настоящее имя иллюзиониста Эрих Вайс) написана целая библиотека книг, и феномен его таланта не разгадан до сих пор.В книге использованы совершенно неизвестные нашему читателю материалы, проливающие свет на загадку Гудини, который мог по свидетельству очевидцев, проходить даже сквозь бетонные стены тюремной камеры.
Предисловие к роману Всеволода Вячеславовича Иванова «Похождения факира».
Автобиография автора из журнала «Знамя» №5 2000 г.
Владимир Быстряков — композитор, лауреат международного конкурса пианистов, заслуженный артист Украины, автор музыки более чем к 150 фильмам и мультфильмам (среди них «Остров сокровищ», «Алиса в Зазеркалье» и др.), мюзиклам, балетам, спектаклям…. Круг исполнителей его песен разнообразен: от Пугачёвой и Леонтьева до Караченцова и Малинина. Киевлянин. Дважды женат. Дети: девочка — мальчик, девочка — мальчик. Итого — четыре. Сыновья похожи на мам, дочери — на папу. Возрастная разница с тёщей составляет 16, а с женой 36 лет.