Время, чтобы вспомнить все - [142]

Артур. Будем надеяться, что так оно и есть. Будем надеяться, что все это как-то уладится.

У молодых людей Гиббсвилля был обычай компанией идти плавать, или отправляться на вечерний пикник, или уезжать в один из парков развлечений и танцевать там под какой-нибудь популярный джазовый ансамбль. Ансамбль ангажировали играть в парках, располагавшихся не более чем в семидесяти пяти милях от Гиббсвилля. После Второй мировой войны в угольных районах выступали все известные джазовые ансамбли. Из самых популярных были: «Ерл Фуллер», «Флетчер Хендерсон», «Ред Николс», «Джин Голдкит», «Гарбер-Дэвис», «Лопес», «Уайтмэн», «Грейт Уайт Флит», «Уоринг», «Тед Уимс», «Сирены Скрантона», «Арт Хэнд», «Оригинальный диксиленд», «Тэд Льюис», «Пол Спетч». Из музыкантов — Эллингтон, но были и такие, кто еще только двигался по дороге к славе, вроде Чарли Фрехофера, к тому времени уже выпустившего пару многообещающих пластинок. В то самое лето появилась песня «Нежная и прекрасная», а потом и ее запись на пластинке с оркестром Фрехофера, и все, кто знал в музыке толк, сразу поняли, что у неизвестного исполнителя, игравшего на фортепиано мелодию песни, есть и техника, и воображение, и вкус, и глубокие чувства. По стилю можно было предположить, что играет Эдди Дучин, но у этого пианиста диалог между левой рукой и правой был более изящным и замысловатым. Джоби Чапин принес пластинку домой и проигрывал ее на своем переносном патефоне раз за разом.

— Парень что надо, — сказал Джоби.

— А как его зовут? — спросила Энн.

— Я послал в студию письмо узнать его имя, но ответ пока не пришел.

— Он действительно хорош.

— Я еще раз проиграю его соло. Последний припев играет весь оркестр — здорово: все, как один. Но от этого пианиста я просто не могу оторваться. Послушай.

Энн слышала эту пластинку не раз и не два, и когда на вечеринку пригласили оркестр Фрехофера, рассказала об этом брату.

— Я даже не спрашиваю тебя, можно ли мне пойти с вами: мне, конечно, не разрешат, — но ты могла бы попытаться узнать имя этого пианиста.

— Хорошо, — согласилась Энн.

Во время перерыва Энн подошла к сцене танцевального павильона и спросила парня, что играл на саксофоне, как зовут их пианиста.

— Эй, Чарли, как тебя зовут? — спросил саксофонист.

— Это что, шутка? Как меня зовут?

— Нет, не шутка. Девочка из высшего общества интересуется.

Пианист подошел к краю сцены и наклонился.

— Для чего вам нужно знать мое имя? У вас что, ордер на арест?

— Во-первых, я хотела бы знать, вы ли играете на пластинке «Милая и прекрасная».

— Признаюсь, виновен, — сказал парень. — Вы ее одобряете?

— Да, но я интересуюсь не для себя. Мой брат отличный пианист. Ему только пятнадцать, но он потрясающе играет. Это правда. И он считает, что вы играете просто превосходно.

— Что ж, он, видно, в этом деле знает толк.

— Так скажите мне, как вас зовут, чтобы я могла передать ему.

— Чарли Бонжорно.

— А как это пишется?

— Я вам напишу. А вы не хотите взять мой номер телефона? Вы живете тут неподалеку?

— Да, я живу неподалеку. Вы же не думаете, что я приехала провести здесь лето?

— Вот мое имя. Надеюсь, вы сможете разобрать мой почерк. Как насчет того, чтобы выпить по рюмочке?

— Вы что же, нас приглашаете?

— Я вас приглашаю. У меня целая пинта, — сказал Бонжорно.

— Хорошо, — сказала Энн. — Встретимся в перерыве. Мы будем стоять справа от входа.

— Смотрите не подведите.

Заиграла музыка, и партнер Энн сказал ей:

— Мне понравилось, как ты выразилась: «Вы же не думаете…».

— О, не строй из себя благовоспитанного мальчика. У нас ведь выпить нечего, а я вовсе не возражаю.

— Ну, я не собираюсь пить спиртное этого парня.

— Подумайте, какое несчастье!

— Слушай, что с тобой такое? Хочешь подцепить бродягу из оркестра?

— Он вовсе не похож на бродягу. Он ведет себя воспитанно, а что касается бродяги, то, поспорю, он уже зарабатывает больше, чем ты будешь зарабатывать, когда тебе будет тридцать.

— Уверяю тебя, таким путем я денег зарабатывать не буду.

— Конечно, не будешь. Ты не можешь сыграть даже «Собачий вальс».

— Пойдем отсюда… в машину.

— Не пойду.

— Это твое окончательное решение?

— Такое же окончательное, как… Декларация независимости.

— Тогда уж извини, но тебе придется ехать домой с кем-то другим. Да хоть с этим чертовым пианистом. Мне наплевать.

— Спокойной ночи, Собачий Вальс, — сказала Энн.

Партнер Энн ушел, и ей пришлось ждать еще минут пятнадцать, прежде чем появился Бонжорно.

— А где твой парень? — спросил он.

— Понятия не имею.

— Он на тебя обиделся из-за меня?

— Да, но ты об этом не беспокойся.

— Ладно, давай достанем пару бутылок имбирного эля и начнем разбираться с крысиным ядом. У тебя есть машина?

— Нет, а у тебя?

— Нет, — ответил он. — Как же ты доберешься домой, если твой парень сбежал?

— Я здесь с большой компанией. Как-нибудь доберусь.

Они купили имбирного эля и уселись в чей-то пустой «бьюик».

— Хочешь чистого спиртного, а потом эля, или смешать?

— Смешай, пожалуйста.

Он смешал виски с имбирным элем, и они залпом выпили его из бумажных стаканчиков.

— Хочешь еще?

— Нет, спасибо, — сказала Энн. — Но ты можешь выпить еще.

— Нет, спасибо, я столько сразу пить не буду.