Время Алексея Рыкова - [69]

Тем временем болезнь — склероз сосудов головного мозга — неотвратимо развивалась. Её новое обострение, начавшееся 6 марта, три дня спустя привело к усилению паралича правой части тела и, наверное, к самому безысходно-тяжелому — потере речи. 14 марта «Известия» опубликовали правительственное сообщение о значительном ухудшении состояния здоровья Ленина, началась публикация медицинских бюллетеней о его болезни.

Через два месяца Владимира Ильича перевезли из Кремля в Горки. Он навсегда, кроме короткого приезда 18–19 октября 1923 года, покинул Москву…

Столь относительно подробный рассказ о ходе болезни Ленина, которая, как сказано, заявила себя ещё в 1921 гаду, затем дважды — в начале и летом 1922 года — вынуждала его все более отходить от текущих дел, а с конца того года вообще устранила от повседневного руководства страной и партией, что со следующей весны оказалось необратимым, конечно, не случаен. Титаническая деятельность В.И. Ленина в 1921–1922 годах общеизвестна и неоспорима, как неоспоримо и его определяющее воздействие на выработку и реализацию политики Советского государства, сохранявшее огромную моральную силу и в самый тяжелый период последнего года ленинской болезни.

Вместе с тем неверно не учитывать её (как это нередко делается) в числе других факторов, влиявших на положение в высшем партийном и государственном руководстве. Уже в 1921–1922 годах в нем начались передвижки, пока вроде бы и не такие уж существенные, но вскоре получившие немалое значение. Вынужденный отход Ленина от текущей работы ЦК и его Политбюро, а также Совнаркома РСФСР постепенно сказывался на соотношении их значения и деятельности, особенно на фактическом статусе последнего, немало определявшемся тем, что его руководитель был одновременно общепризнанным лидером партии.

Мы как-то не принимаем во внимание и связанную с этим особенность образования правительства СССР в июле 1923 года. Его главой ЦИК СССР утвердил Ленина, тем самым подчеркнув первостепенность этого поста. На самом же деле Владимиру Ильичу не довелось ни одного дня руководить союзным Совнаркомом, что не могло сразу же не отразиться на подлинном значении последнего в политической действительности. Отметим, однако, что по традиции, возникшей при Ленине, в период его болезни и в первые годы после кончины председательствование на заседаниях Политбюро и на заседаниях Совнаркома было совмещено в одном лице. Сначала их вёл Каменев, позже Рыков. Но понятно, ни тот и ни другой, как и никто из остальных членов Политбюро, ЦК и правительства, не обладали той мощной силой политического авторитета в партии и широких массах, которой обладал Ленин.

Его болезнь и уход их жизни видятся теперь как подлинно драматическая страница нашей истории. Они случились на важнейшем её рубеже, перехода от войны к миру, в начале осуществления новой экономической политики и осознания реалий послеоктябрьского развития, которые требовали «признать коренную перемену всей точки зрения нашей на социализм». И не только её. «Я советовал бы очень, — почти одновременно (точнее, двумя неделями раньше) сказал Ленин, — предпринять… ряд перемен в нашем политическом строе».

Такой фразой он начал 23 декабря 1922 года диктовку «Письма к съезду» (как предполагалось, к очередному, XII), вслед за которым в ближайшие короткие недели были продиктованы его работы — «К вопросу о национальностях или об “автономизации”», «Странички из дневника», «О кооперации», «О нашей революции», «Как нам реорганизовать Рабкрин», «Лучше меньше, да лучше». Эти работы, кроме первой и «Письма к съезду», в январе — мае 1923 года были опубликованы в «Правде».

Все они важны не просто тем, что в них изложены последние думы, заветы уходившего из жизни вождя партии и государства, но прежде всего высокой значимостью своей проблематики. Она включала в себя рассмотрение вопросов об исторических судьбах победившей пролетарской революции, о партии и Советском государстве, их руководителях, о задачах и путях социалистического строительства, укреплении и развитии многонациональной страны и ряд других. По существу, все это представляло собой конкретную реализацию высказанного в последнем ленинском публичном выступлении положения о социализме, который мы «протащили в повседневную жизнь и тут должны разобраться».

По меньшей мере наивно полагать, что «разобраться» в этом можно было разом, легко и просто. Не менее наивно, а если говорить более определённо, в корне неверно сводить развернувшуюся в связи с этим внутрипартийную борьбу только к личным столкновениям в высшем эшелоне власти. В условиях страны, какой была тогда Россия, идейная борьба 20-х годов отразила всю гамму интересов классов, социальных групп и прослоек, требований и задач времени, исторических традиций и давление неотложных задач, а также условия враждебного капиталистического окружения, — эта идейная борьба неразрывно сплеталась с событиями и процессами в экономике, политике, во всех сферах жизни людей.

Здесь почти дословно приведена раскавыченная выдержка из партийного документа, относящегося к 70-летию Октября. Она лаконично и очень ёмко раскрывает главную причину кипения внутрипартийных разногласий 20-х годов, их объективную основу. Вместе с тем впервые в документе такого уровня признано, что характер идейной борьбы в значительной мере ослаблялся личным соперничеством в руководстве партии. Старые разногласия, имевшие место ещё при жизни Ленина, дали о себе знать и после его кончины, причем в очень острой форме.