Время Алексея Рыкова - [68]
Не менее активен он был и в ближайшие послесъездовские недели. И вдруг в синем томике сочинений — трехмесячная лакуна, с конца мая до начала сентября — ни одной ленинской работы.
В последние дни мая — 25 — 27-го числа — в Горках случилась беда. Болезнь вырвалась наружу частичным параличом правой руки и правой нош, а также расстройством речи. Её приступ продолжался около трех недель, потом явления преходящего паралича нет-нет да и повторялись — по часу, по два.
И все же где-то в середине лета Владимир Ильич начал выходить из тяжелого состояния. В один из тех дней, ненадолго оставшись наедине с профессором-окулистом М.И. Авербахом, он с нескрываемым волнением обратился к нему:
— Говорят, вы хороший человек, скажите же правду: ведь это паралич и пойдет дальше? Поймите, для чего и кому я нужен с параличом?
Вопросы, вроде бы свойственные всякому попавшему в беду человеку. Но если вдуматься, за ними стоит не просто личная боль, а боль угрозы вынужденного отторжения от дела, которое и было для Ленина жизнью. Именно это подметил другой профессор — О.Форстер, приглашенный из Германии для участия в лечении Владимира Ильича: «Работа для него была жизнью, бездеятельность означала смерть».
Наконец 18 июня «Правда» сообщила, что Владимир Ильич чувствует себя хорошо, «но тяготится предписанным ему врачами бездействием». Вскоре последнее стало очень относительным. В июле — сентябре в Горках побывали Каменев, Рыков, Бухарин, Зиновьев, Преображенский, Томский, Кржижановский и другие руководители, в том числе партийные и советские работники из республик Закавказья.
Хорошо изучил ухабистое шоссе на Горки и Сталин, в то лето едва ли не десяток раз приезжавший к Ленину. То, что ему довелось чаще других бывать здесь, не удивительно. По должности руководителя Секретариата ЦК партии он вёл текущие дела ЦК, которые постоянно приковывали внимание Владимира Ильича.
В один из его приездов Мария Ильинична сфотографировала их вместе, сидящими у горкинской балюстрады. Вскоре, в начале осени 1922 года, снимок был опубликован. Возможно, то была первая газетная фотография Сталина. Полтора десятка лет спустя известный писатель Л. Фейхтвангер, приехав в СССР, уже увидел повсюду «портреты человека с усами», как он их назвал. Их распространение сопровождалось уничтожением сотен и тысяч фотодокументов, их фальсификацией, не исключая и ленинские.
Так случилось и с последним «совнаркомовским» снимком Владимира Ильича. Он был сделан во вторник, 3 октября, в день возвращения Ленина к повседневной работе. Назначенное на тот день под его председательством — после свыше четырехмесячного перерыва — заседание правительства собрало массу людей, больше пятидесяти человек. «Пришли, — вспоминала секретарь СНК Л.А. Фотиева, — не только члены Совнаркома и их заместители, но все, кто имел хотя бы отдалённое право присутствовать на заседании СНК. Каждому хотелось поскорее и поближе увидеть дорогого Ильича. Товарищи предполагали сделать это заседание особенно торжественным. Пригласили фотографа, заготовили приветственные речи. Но все вышло иначе. Владимир Ильич как-то незаметно вошёл в зал из своего кабинета, сел на председательское место, открыл заседание и приступил к деловому обсуждению повестки, не дав никому произнести речей. Владимир Ильич согласился только сфотографироваться вместе со всеми, и то лишь после окончания работы».
Этот уникальный фотоснимок десятилетиями публиковался (а иногда и сейчас перепечатывается по неведению) с большим грязно-серым пятном радом с креслом Ленина. Снимок делал один из лучших фотомастеров того времени П.А. Оцуп, и он, конечно, никак не повинен в этом пятне. Оно — дело рук других «мастеров». Установив на штативе свой громоздкий аппарат, Оцуп сделал несколько снимков. На оригинале одного из них — рядом с сидящим в кресле Владимиром Ильичем стоит Рыков. Его лицо чуть тронуто свойственной ему полуулыбкой, да и как не улыбнуться — вчера состоялась обстоятельная беседа с Ильичем, нынче под его руководством собрался Совнарком…
Грязно-серое пятно смыло не только фигуру Рыкова, а и находившегося обок с ним Льва Борисовича Каменева. Ещё один заместитель председателя Совнаркома — Александр Дмитриевич Цюрупа — сидит в группе участников заседания за общим столом.
Пройдет немногим более девяти недель, и эти три человека — Рыков, Каменев и Цюрупа будут в числе последних, с кем Ленин встречался в своем рабочем кабинете.
Они предполагали увидеться назавтра, в среду, 13 декабря 1922 года. Но та среда положила отсчет новому тяжелому приступу ленинской болезни. «С большим трудом, — записали лечащие врачи, — удалось уговорить Владимира Ильича не выступать ни в каких заседаниях и на время совершенно отказаться от работы. Владимир Ильич в конце концов на это согласился и сказал, что сегодня же начнёт ликвидировать свои дела». В ночь с 15-го на 16-е, а затем в ещё одну тяжелую ночь — с 22 на 23 декабря — его здоровье резко ухудшилось, наступил паралич правой руки и правой ноги.
И опять прошло немногим более девяти недель, на этот раз от конца декабря до начала марта, когда был совершен подвиг. Прикованный к постели, страдая от тяжелейшего недуга, Владимир Ильич проявил ещё одно сверхусилие — продиктовал ряд документов и шесть своих последних статей.
Вместе с Джанис Вы пройдёте от четырёхдолларовых выступлений в кафешках до пятидесяти тысяч за вечер и миллионных сборов с продаж пластинок. Вместе с Джанис Вы скурите тонны травы, проглотите кубометры спидов и истратите на себя невообразимое количество кислоты и смака, выпьете цистерны Южного Комфорта, текилы и русской водки. Вместе с Джанис Вы сблизитесь со многими звёздами от Кантри Джо и Криса Кристоферсона до безвестных, снятых ею прямо с улицы хорошеньких блондинчиков. Вместе с Джанис узнаете, что значит любить женщин и выдерживать их обожание и привязанность.
За две недели до тридцатилетия Марк Болан погиб в трагической катастрофе. Машина, пассажиром которой был рок–идол, ехала рано утром по одной из узких дорог Южного Лондона, и когда на её пути оказался горбатый железнодорожный мост, она потеряла управление и врезалась в дерево. Он скончался мгновенно. В тот же день национальные газеты поместили новость об этой роковой катастрофе на первых страницах. Мир поп музыки был ошеломлён. Сотни поклонников оплакивали смерть своего идола, едва не превратив его похороны в балаган, и по сей день к месту катастрофы совершаются постоянные паломничества с целью повесить на это дерево наивные, но нежные и искренние послания. Хотя утверждение, что гибель Марка Болана следовала образцам многих его предшественников спорно, тем не менее, обозревателя эфемерного мира рок–н–ролла со всеми его эксцессами и крайностями можно простить за тот вывод, что предпосылкой к звёздности является готовность претендента умереть насильственной смертью до своего тридцатилетия, находясь на вершине своей карьеры.
Часто слышишь, «Если ты помнишь шестидесятые, тебя там не было». И это отчасти правда, так как никогда не было выпито, не скурено книг и не использовано всевозможных ингредиентов больше, чем тогда. Но единственной слабостью Таппи Райта были женщины. Отсюда и ясность его воспоминаний определённо самого невероятного периода во всемирной истории, ядро, которого в британской культуре, думаю, составляло всего каких–нибудь пять сотен человек, и Таппи Райт был в эпицентре этого кратковременного вихря, который изменил мир. Эту книгу будешь читать и перечитывать, часто возвращаясь к уже прочитанному.
Первая часть книги Л.Млечина «Алиби для великой певицы» (из серии книг «Супершпионки XX века») посвящена загадочной судьбе знаменитой русской певицы Надежды Плевицкой. Будучи женой одного из руководителей белогвардейской эмиграции, она успешно работала на советскую разведку.Любовь и шпионаж — главная тема второй части книги. Она повествует о трагической судьбе немецкой женщины, которая ради любимого человека пошла на предательство, была осуждена и до сих пор находится в заключении в ФРГ.
Театральный путь Алексея Владимировича Бородина начинался с роли Ивана-царевича в школьном спектакле в Шанхае. И куда только не заносила его Мельпомена: от Кирова до Рейкьявика! Но главное – РАМТ. Бородин руководит им тридцать семь лет. За это время поменялись общественный строй, герб, флаг, название страны, площади и самого театра. А Российский академический молодежный остается собой, неизменна любовь к нему зрителей всех возрастов, и это личная заслуга автора книги. Жанры под ее обложкой сосуществуют свободно – как под крышей РАМТа.
Перед вами необычайно смешные мемуары Дженни Лоусон, автора бестселлера «Безумно счастливые», которую называют одной из самых остроумных писательниц нашего поколения. В этой книге она признается в темных, неловких моментах своей жизни, с неприличной открытостью и юмором переживая их вновь, и показывает, что именно они заложили основы ее характера и сделали неповторимой. Писательское творчество Дженни Лоусон заставило миллионы людей по всему миру смеяться до слез и принесло писательнице немыслимое количество наград.