Возвращенный рай - [41]

Стейнару Стейнссону была показана школа, где специальные преподаватели, говорящие на английском языке, преподносили детям простых людей знания, которые повышают уважение к человеку во всем мире. А для этих мужчин и женщин, несколько десятилетий проживших в землянках, носивших шкуры и твердо веривших своему пророку, — что может явиться для них лучшим доказательством того, что его предсказания сбылись, как не такие школы — кладези знания? Есть ли такие школы для народа в самых передовых странах мира, уже давно живущих в нормальных условиях? Только дети богачей да тех, кто нажился нечестным путем, могут получить образование в Старом Свете. Заходите как-нибудь взглянуть, как сияют счастьем лица детей, когда они слушают учителя. Не кажется ли вам, что те дети, нашедшие свой последний покой в песках, словно возродились к счастливой жизни? А взгляните на детскую коляску! Разве это не чудо! Целиком и полностью скопированная одним умелым мормоном с коляски в каталоге из Новой Англии. На четырех колесах, дает полный разворот восьмеркой, все как положено, ей-ей правда! Посмотрите, как она скреплена железными шарнирами. Кто, кроме графов да баронов, мог мечтать о такой роскоши в той части света, где нет истинного вероучения? Но ничто так красноречиво не говорит о прогрессе человека, о той высокой ступени, на которую он поднялся, как швейная машина.

— Я едва мог слово вымолвить, — сказал пастор Руноульвур, — когда впервые в столице услыхал о ней. Может быть, у тебя, там, в Стейнлиде, тоже есть швейная машина?

— Должен признаться, что пока нет, — сказал Стейнар Стейнссон.

— Вот видишь, — заявил пастор Руноульвур, — только графы да бароны за границей имеют швейные машины. Но у нас в Испанской Вилке есть швейная машина! Вкладываешь в нее кусок материи, и в мгновение ока вещь готова и приходится тебе в самую пору, как влитая. Премудрость, заключенная в словах пророка и деяниях его наследника Брайяма Янга, проявляется не только в великих истинах, постигаемых высоколобыми учеными. Нет, друг мой, она живет и среди людей, склонившихся у швейных машин. Людей, которые, быть может, вчера не имели на себе сорочки, но обладали истинной верой. Мечты умерших о счастье воплотились здесь, в этой стране.

— Ничего не скажешь, — заметил Стейнар Стейнссон. — Нелегко сыскать такую премудрость, чтобы она могла потягаться со швейной машиной.

К сожалению, Стейнару на этот раз не удалось ее увидеть. Да и позже, всякий раз, когда он хотел взглянуть на нее, что-нибудь да вставало на его пути. Тем не менее неприметный крестьянин из Лида полностью убедился, что все здесь свидетельствует о небесной мудрости, в том числе и крест на лютеранской церкви, так как он был сломан.

Все, и большое и малое, было брошено на то, чтобы обратить крестьянина в новую веру. Наконец пастор Руноульвур нашел, что Стейнар достаточно убежден, и стал подумывать о том, чтобы окунуть его. Но он говорил, что не решается крестить его в местном пруду, где водятся ядовитые рыбы, лягушки, змеи, кусающие за ноги. Он сказал, что для завершения курса возьмет с собой крестьянина в столицу веры, в город Соленого озера, как бы зубоскалы ни прозывали эту святыню из святынь. Он обещал показать крестьянину всю прелесть святого города, а потом познакомить его с одним из старейшин и провести его через священный обряд.

— После того как ты окунешься сам по всем правилам ритуала, — наставлял пастор Руноульвур, — ты попросишь освятить твоих умерших родственников — тех, кого считаешь достойным этого, и будешь окунаться по одному разу за каждого, с тем чтобы они могли зажить святой жизнью там, где сейчас находятся. Может быть, лучше записать их имена, и мы попросим у старейшины рекомендаций для них.

Стейнар усмехнулся, как обычно, когда сталкивался со сложными проблемами, и после некоторого раздумья сказал, что вряд ли его мать и отец принадлежат к тем, кто нуждается в крещении в том мире, где они сейчас пребывают, так как он не знал ни одной супружеской пары, столь терпеливой ко всем ударам судьбы и столь доброжелательной к окружающим. Это были настоящие праведники, и не ему, сказал он, выпрашивать милости у бога для таких замечательных людей, как они.

— Но вот другая родня, — продолжал Стейнар Стейнссон, — вызывает у меня куда больше опасений, чем отец и мать. И ради них я мог бы окунуться, пожалуй, не только раз, а несколько раз за каждого. Перво-наперво я назову своих предков — Эгиля Скаллагримссона и норвежских королей, ну и, конечно, не в последнюю очередь следует упомянуть короля Харальда Боезуба из Дании — с него начинается моя родословная.

Город Соленого озера принадлежит к таким городам, где, как и можно было ожидать, постигнуть высшую истину далеко не просто. Но, с другой стороны, отдельные простые факты кажутся более очевидными, чем в других местах. В этом городе нельзя заблудиться. Покоящийся среди лесов у подножья горного хребта, он открывается как-то сразу. Построен город в соответствии с основными законами логики и простейшими фигурами из учебника геометрии. Человек прекрасно ориентируется в этом городе. Он всегда знает, где находится и в каком направлении и как далеко от него то или иное место. В этом городе благодаря неисповедимой и чудесной милости господа необъятные просторы видятся человеку как на ладони. И в такой-то город приезжает обитатель страны, где почти у всех вывернуты колени от долгой езды по слишком узким тропинкам! Не удивительно, что он изумился, узнав, что бог в особом откровении предписал, чтобы улицы здесь были такими же широкими, как выгон в Лиде. И возможно ли, чтобы улицы в небесном Сионе были шире, чем эта улица в Сионе земном? Крестьянин решил, что лучше измерить улицу шагами, чем полагаться на утверждения других. После того как он и Роунки измерили ее в нескольких местах и нашли, что кое-где ширина доходит до двухсот исландских футов, они, вытирая пот со лба, уселись на край тротуара, достали бумагу и карандаш и принялись умножать ширину улицы на ее длину.