Возвращение в эмиграцию. Книга 2 - [139]

— Нет, — грустно говорила Наталья Александровна, — поверь мне, я чувствую, она хочет, чтобы мы съехали.

— Да ну вас, с вашим бабьим вздором, — сердито отвечал Сергей Николаевич.

У него самого в то время произошла большая неприятность на работе.

Надо сказать, в бригаде Сергей Николаевич прижился. Мужики его зауважали. Свой человек. Вкалывает безо всяких. Поначалу, правда, много олифы на панели вымазывал. Но его поправили. Сказали, не надо. Перестал, хоть и удивился. Как же так, без грунтовки прямо по стене масляной краской мазать, она же облупится в миг.

Олифа, тем временем, спокойно шла «на вынос», но Сергей Николаевич об этом не знал. Почему-то мужики не взяли его в долю. Не потому, будто олифы жалко, олифы было, хоть вымажись с головы до ног, а вот постеснялись сказать, куда она, родимая, уплывает в пол-литровых темных бутылочках.

А еще Сергей Николаевич свел дружбу с главным инженером. Близко познакомились случайно, при встрече в городской библиотеке. Сергей Николаевич зашел после работы поменять книги, и столкнулся с Василием Степановичем, так звали главного инженера. Он только что выписал «Три цвета времени» Виноградова, и Сергей Николаевич похвастал своей книгой этого автора. «Хронику Малевинских» Наталья Александровна купила давно, в Париже.

— Это что же, там продаются наши советские книги? — удивился Василий Степанович.

Но когда Сергей Николаевич стал перечислять названия купленных в Париже книг, удивился еще больше. С того дня и началась их дружба с книжным уклоном.

Василий Степанович стал наведываться к Улановым, брал почитать то «Дни и ночи» Симонова, то «Угрюм-реку» Шишкова.

Дружба взрослых и Нике пришлась по душе. Она к этому времени крепко пристрастилась к чтению, и была просто счастлива, когда ей принесли почитать большой том Гайдара.

От Василия Степановича Улановы узнали о проектируемом Южно-Украинском канале, о грядущей грандиозной стройке где-то не то в Запорожской, не то Херсонской области. Ясно было, что разговоры главный инженер ведет не просто, а с дальним прицелом. Но так, чтобы конкретно, ничего не было. Лишь однажды, будто невзначай, Василий Степанович обмолвился, что вот неплохо бы сняться с места, да и переехать семьями туда, где намечается строительство. Прозвучало и название города — Мелитополь. Но Сергей Николаевич пропустил разговор мимо ушей. У него и в Лисичанске работы пока хватало.

В марте Сергею Николаевичу с напарником был поручен важный объект. В административном здании «Общества слепых» требовался срочный ремонт Красного уголка.

Известно, что такое Красный уголок. Тихая комната со столами, накрытыми кумачом, с разложенными на них центральными и местными газетами. С распластанным по стене переходящим Красным знаменем, с плакатами и лозунгами на стенах. И, естественно, с портретом Сталина, где он изображен во весь рост, в мундире с золотыми погонами, в брюках с красными лампасами и с трубкой в руке.

Велено было побелить стены и потолок, отбить трафарет в виде гирлянды из лавровых листьев, перевитых красной лентой, а на потолке непосредственное начальство Сергея Николаевича в лице директора ремстройконторы велело нарисовать и покрасить алым колером большую пятиконечную звезду.

С первым этапом работ Сергей Николаевич безропотно согласился, но насчет звезды разобрало сомнение. Как это будет? Красная нашлепка над головой, да еще в «Обществе слепых». Простите за выражение, на кой черт она им, бедолагам, нужна?

Но он не стал возражать, и приступил к работе. Он надеялся на короткую память директора, Тараса Фомича Опанасенко.

Ан, нет. Тарас Фомич о своем распоряжении не забыл. И пришлось Сергею Николаевича снова лезть на козлы, размечать звезду с размахом лучей в полметра, потом аккуратно заливать красной краской, боясь, всякий раз, испачкать побелку.

Покрасил. И что получилось! Комната как бы сузилась, скукожилась, а потолок стал давить. Сергей Николаевич смотрел с одного конца комнаты, с другого. Испорчен ремонт, хоть плачь. Висит над головой пятно, мозолит психику.

Тут бы Сергею Николаевичу и успокоиться, ведь для слепых же! Но его понесла нелегкая исправлять содеянное. Он решил оттенить звезду.

Полез под потолок, по линейке начертил прямые линии от всех углов до центра. Отбил их желтой филенкой и точно так же окантовал. Спустился вниз, стал смотреть, что получилось. Именно в эту минуту пожаловали директор с главным инженером принимать объект.

Похожий на откормленного борова директор в просторном шевиотовом костюме и вышитой крестиком по вороту и груди украинской рубашке медленно обошел комнату. Пыхтел что-то одобрительное, поднимал одну за другой ноги, проверяя, не прилипает ли пол.

Наконец, с трудом преодолев сопротивление несгибаемой, апоплексической шеи, поднял голову и уставился на потолок.

Сергею Николаевичу, он стоял позади директора, стало видно, как наливаются промытые жировые складки на шее Тараса Фомича тем же алым веселым колером, коим покрашена была звезда.

Медленно, всей тушей, Опанасенко развернулся в сторону подчиненного, а Василий Степанович, почуяв грозу, встал вровень с незадачливым маляром. Он крепко сжал его локоть и успел шепнуть: