Возвращение на Сааремаа - [5]
Но самым любимым занятием Мазурина были похороны окурков. Найдет на территории заставы кем-то брошенный «бычок», запомнит место и посреди ночи - «Застава, в ружье!» Стоит с секундомером в руке и определяет, кто как укладывается в норматив. Кто уложился - налево, остальным - «отбой», чтобы через пару минут вновь поднять: «В ружье!» Когда с пятого-десятого захода все покажут надлежащую проворность, коптерщик выдает лом, две лопаты, носилки, и строем направляются на «кладбище». Подсвечивая фонариком, Мазурин определяет параметры «могилы», вызывает из строя двух первых «гробокопателей», через пятнадцать минут их сменяют следующие, пока очередь не доходит до последних. Если «могила» чем-то не устраивает Мазурина - очередь идет по второму кругу. Командами «левое, правое плечо вперед» «микромайор» выводит колонну на «покойника». Окурок укладывают на носилки, и процессия движется обратно. У «могилы» Мазурин назначает оратора для произнесения прощальной речи примерно такого содержания: «Прощай, наш дорогой окурок, память о тебе надолго останется в нас». Двое опускаются в подсвечиваемую фонариком яму, укладывают окурок на дно, помогая друг другу, выбираются наверх, все по очереди бросают по горстке земли, затем засыпают яму лопатами, утрамбовывают ногами, дают прощальный салют холостыми, чтобы, возвратясь в казарму, тщательно выдраить оружие, после чего разрешалось продолжать отдых.
Заставу сразу же прозвали «мазуринской гвардейской». К боевому дежурству она должна была приступать к Новому году, решив проблему электрификации. Предстояло прорубить просеку, заготовить в лесу тридцать столбов, выкопать в обозначенных электриками местах ямы, поставить столб, с ввинченными изоляторами, а электрики уже сами натянув провода и подключат свет.
От видна до темна, по колено в снегу, вырубали кустарник, валили деревья, обрубали сучья, стаскивая их и бревна на край просеки, и как избавления ждали начала боевого дежурства, надеясь на улучшение кормежки. Однако оно принесло новые испытания и неприятности. Кормежка не улучшилась, даже ухудшилась. На штатской лесоразработке разница между старослужащими и «салагами» особенно не проявлялась, а теперь по ночам начались «присяги» с «ложками». Осмелившимся сопротивляться устраивали «темные»: набрасывали спящему одеяло, подушку на голову, чтобы не орал, четверо держали за руки-ноги, остальные били по очереди. Зачинщики строго следили, чтобы никто не сачковал, не проявлял «сопливости», иначе - сам кандидат на «темную». После таких «темных» двоих отправили в госпиталь, предупредив: «Будете болтать лишнее - отправитесь на кладбище». Комиссовали их инвалидами, списав на несчастный случай.
К нему, Бакульчику, Бог был милостив - обошлось без «присяги», «темной», повезло даже избежать участия в них. Сам удивлялся, почему. То ли потому, что хотя и ходил старшим наряда, но знал свое салажское место - безропотно таскал «бандуру» (двадцатичетырехкилограммовую радиостанцию), не выставлялся. То ли просто побаивались связываться с кандидатом партии - здесь может и не пройти «несчастный случай», обязательно приедет комиссия, докопается... Не трогали и другого кандидата партии - шустрого, делового, сумевшего «подъехать» к Мазурину и получить хлебное место в каптерке.
«Мазуринская гвардейская», в отличие от обычных застав, имела уродливо-асимметричный вид: двадцать семь километров правый и всего пять - левый фланг. А когда морозы сковали залив, возник еще один - пятидесятикилометровый по торосам, на островок Мощный, где морячки обслуживали маяк. Их, видимо, предупредили, что за контингенг будет посещать остров, поэтому ни на какие контакты не шли и близко не подпускали к своему объекту, сытному и уютному быту. Как, впрочем, и соседи с авиаполигона.
На Мощный ходили на лыжах, навьюченные «бандурой», ракетницей с набором красных, белых, зеленых ракет, подсумком с полным боекомплектом, жестянками с сухим пайком, облаченные в неудобные тяжелые ватные штаны и полушубки. Естественно, карабин плюс тысячу раз проклятый багор. На острове опустошали принесенный паек, положенное время отдыхали в брезентовой палатке, забравшись в спальные мешки.
Это был самый сложный и неприятный наряд, во сто крат хуже, чем на левый фланг во время бомбометания, где перепонки лопались от реактивного рева на низкой высоте, взрывов. Бомбы и болванки часто не попадали по цели, ложились у самого берега, а то и на берег, и тогда бежали, как зайцы, укрывались за камнями, зарывались в снег. Чтобы наряды на Мощный не сбились с пути в торосах, в хорошую погоду на аэросанях развезли по маршруту нарубленные в лесу елочки, вколотив их в лед или приладив на вставших на дыбы ледяных глыбах, обозначили трассу. Самым неудобным в этих походах был длинный шест с крюком на конце - багор, обязательный атрибут техники безопасности: если провалится один - другому будет чем вытащить. Все понимали, что этот багор лишь для очистки совести: ухнешь, навьюченный, в полынью или трещину - и пузыри не успеешь пустить. Обычно багор оставляли недалеко от берега и забирали возвращаясь.
Судьбы персонажей романа «Призрак Шекспира» отражают не такую уж давнюю, почти вчерашнюю нашу историю. Главные герои — люди так называемых свободных профессий. Это режиссеры, актеры, государственные служащие высшего ранга, военные. В этом театральном, немного маскарадном мире, провинциальном и столичном, бурлят неподдельные страсти, без которых жизнь не так интересна.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга продолжает и развивает темы, затронутые в корпусе текстов книги Е. Кирьянова «В поисках пристанища без опоры» (Москва, «Энигма», 2016). В центре внимания автора — задача выявления действия Логоса на осознание личностью становящегося образа Бытия-для-себя. Выясняется роль парадокса и антиномии в диалектическом формировании онтологического качества сущего в подверженности его темпоральному воздействию возрастающего Логоса.
Свободолюбивая Сита и благоразумная Мэри были вместе с детства. Их связывала искренняя дружба, но позже разделила судьба. Сита стала женой принца из влиятельной индийской династии. Она живет во дворце, где все сияет роскошью. А дом Мэри – приют для беременных. Муж бросил ее, узнав, что она носит под сердцем чужого ребенка. Сите доступны все сокровища мира, кроме одного – счастья стать матерью. А династии нужен наследник. И ребенок Мэри – ее спасение. Но за каждый грех приходит расплата…
И отвечал сатана Господу и сказал: разве даром богобоязнен Иов? Не Ты ли кругом оградил его и дом его, и все, что у него? Дело рук его Ты благословил, и стада его распространяются по земле; Но простри руку Твою и коснись всего, что у него, — благословит ли он Тебя? Иов. 1: 9—11.
Все подростки похожи: любят, страдают, учатся, ищут себя и пытаются понять кто они. Эта книга о четырёх подругах. Об их юности. О том, как они теряли и находили, как влюблялись и влюбляли. Первая любовь, бессонные ночи — все, с чем ассоциируется подростковая жизнь. Но почему же они были несчастны, если у них было все?