Возвращение на Сааремаа - [3]

Пополнение обрадовало всех. Тубик был незаменим в карауле - чужого чуял за версту. Ко всем относился одина­ково ровно, но за хозяина признавал только командира. Без его разрешения - «Тубик, слушаться» - никому не хотел по­казывать, что умеет, на что способен. А умел и одеяло ста­щить, попроси только: «жарко», и шапку, пилотку с головы снять, и проползти по-пластунски, принести все, что потре­буешь, найти что-либо, где его ни спрячь.

***

О том, что забыл взять Тубика, спохватился только в Кингисеппе, когда получил на руки все демобилизационные документы. Очень расстроился и поразился: а ведь Тубик предчувствовал. что именно так и случится! Только теперь дошло, почему пять дней назад он вдруг впал в непонятную тоску и слезливость. Непостижимо! Возникло желание воз­вратиться, но в штабе уже выписали групповое проездное требование и до Таллинна предстояло добираться организованно, а дальше уже индивидуально, кому куда надо. Подумал: «Обожди, Тубик, через недельку-другую обязательно вернусь и заберу тебя...»

С первой партией демобилизантов имел намерение встретиться и попрощаться начальник пограмотряда. Хотя полковник был для них уже вроде бы и не начальство, но волновались: наводили марафет, украшали погоны новыми лычками, радуясь, что к демобилизации добавили еще по одной, хотя, казалось бы, какая тут радость - через день-два снимут и погоны, и опостылевшую форму. Да зря старались - полковника срочно вызвали в Ригу в штаб округа, и ом был вынужден вылететь самолетом буквально за полчаса до назначенной встречи.

***

Начальника погранотряда полковника Меркурьева все звали «батей» - и рядовой, и офицерский состав. Возможно так было принято, возможно, потому, что полковник любил обращение «сынки». О крутом нраве и чудачествах «бати» ходили легенды. Заметит в ограде комендатуры замаскиро ванный лаз - никому ни слова, а стемнеет - туда. Притаится ждет. Только самовольщик просунется - «батя» его за шиворот: «Иди сюда, сынок...» Тот обалдело хлопает глазами, трясется от страха, а «батя» не кричит, не ругается, ласково предлагает: «Сунь руку мне в карман, сынок, сам выбирай...» А в кармане - бумажки с полным набором наказаний и поощрений. Можно вытянуть и десять суток «губы», и кратко­срочный отпуск на родину. Кому как повезет...

Легенды легендами, а «батя» был мужик деловой, умный, строгий, умел держать дисциплину и порядок. И вместе с тем - доступный, иногда непривычно, удивительно для ар­мии демократичный. Последнее буквально ошеломило их, пятерых выпускников Выборгского учебного прожекторного отряда, прибывших в соседний Прибалтийский пограничный округ то ли по разнарядке сверху, то ли в порядке братской помощи, поскольку аналогичного учебного заведения здесь не было. Вернее, не в округ, а прямым назначением в погранотряд на острове Сааремаа. Перед отъездом инструктировали, как и к кому обращаться по прибытии, предупредив, что высшим служебным лицом, с которым они могут встре­титься и задать вопросы, будет начальник отдела кадров от­ряда. И вдруг сам начальник отряда. Коленки дрожали, ко­гда подходили к высокому кабинету - с начальством такого ранга еще не имели дела. И уже совсем обалдели, когда пол­ковник поздоровался с каждым за руку. Такого даже сер­жант себе не позволит! Полковник совсем по-домашнему поздравил с прибытием, широким жестом указал на мягкие кресла:

- Присаживайтесь, сынки, побеседуем...

Та беседа запомнилась на всю службу, может быть, и на всю жизнь...

- Рассказывайте, как доплыли-доехали, - улыбаясь, предложил полковник. - Никто не подхватил морскую бо­лезнь? Изрядно ведь штормило...

- Никак нет, товарищ полковник, - ответили нестройным хором. - Все нормально...

- И прекрасно, - улыбнулся глазами. - А теперь позна­комимся...- Взял аккуратненько сложенную кадровиком стопку тоненьких папочек с личными делами, открыл верх­нюю, назвал фамилию.

- Я! - вскакивал названный.

Полковник цепким взглядом оценивал вскочившего, за­читывал анкетные данные, задавал уточняющие вопросы.

Папочки то ли случайно, то ли с каким-то смыслом кад­ровик сложил не в алфавитном порядке - на «Б», Бакульчик, должен быть первым, оказался предпоследним.

- Белорус?! - приятно удивился полковник. - Белорусов у нас обидно мало. Как правило, они отличные солдаты, смекалистые, служат честно и добросовестно. Третий год добиваюсь разнарядки на Белоруссию, и все тщетно - рас­хватывают, кто попрестижнее, пошустрее, поближе к на­чальству. Белорусы везде нарасхват...

Распирало от гордости за такую оценку земляков. Броси­лось на слух: полковник как-то особенно акцентирует пятую (национальность) анкетную графу.

- Скажи, сынок... - улыбнулся загадочно. - А какая раз­ница между белорусом и русским? Кроме «мокрай трапкай дам па бруху»?

- Да-а-а... - растерялся. - Никакой, товарищ полковник!- Верно мыслишь, сынок! - похвалил он. - Ты, слышу, от «мокрай трапки» избавился. Молодец! Более того скажу: пока мы все не избавимся от национального тряпья, пока великий и могучий русский язык не загосподствует повсеме­стно, во всех сферах, коммунизма нам не видать, как своих ушей. И белорусы здесь всем дают пример. Не зря Никита Сергеевич Хрущев отметил: белорусы первыми придут в коммунизм. Понятно, вслед за русскими. Я служил в Бресте, не понаслышке знаю, какой гигантский прорыв в коммунизм сделали белорусы. Армия - это огромный котел, переплавляющий национальное ошмотье в прекрасные интернациональные, коммунистические одежды. - Обратился ко всем: - Не забывайте: вы не просто командиры, но и проводники интернационализма, коммунизма в своих подразделениях. К сведению: разных чучмеков, слава Богу, у нас мало, но...