Возникновение и развитие научного факта - [17]

Непредсказуемые флуктуации вирулентности, такие как трансформации сапрофитов в паразитов и обратно, в совокупности разрушают однозначность зависимости между бактериями и заболеваниями, которая некогда казалась столь очевидной. Недавно Уленхут (Uhlenhut) и Цюльзер (Ziilzer) в экспериментах на морских свинках добились трансформации безвредных спирохет в вирулентные.

Итак, нельзя считать, что сифилис гносеологически может быть определен только через Spirochaeta pallida. Представление о бактериологически детерминированной этиологии сифилиса ведет к неопределенностям, связанным с понятием бактериологических видов как такбвых, и зависит от возможного будущего развития этой области науки.

Развитие понятия сифилиса как специфической болезни также не является и не может являться законченным, поскольку оно зависит от многих открытий и новинок патологии, микробиологии и эпидемиологии[66]. Его характер менялся от мистического к эмпирическому и общепатогенному и затем — к этиологическому по преимуществу. При этом было найдено много интереснейших деталей, но также и потеряно много деталей старой науки. Теперь мы уже слишком мало обращаем внимания, если вообще обращаем, на зависимость сифилиса от климата, времени года и общей телесной конституции больного, тогда как в старых трактатах можно найти довольно много наблюдений, связанных с этими факторами. Вместе с изменением понятия сифилиса возникли новые проблемы и новые области знания, так что, собственно, все еще впереди.

ГЛАВА 2 ЭПИСТЕМОЛОГИЧЕСКИЕ ВЫВОДЫ ИЗ ПРЕДСТАВЛЕННОЙ ИСТОРИИ ПОНЯТИЯ

1. ОБЩИЕ РАССУЖДЕНИЯ О ЗНАЧЕНИИ ИСТОРИИ НАУКИ

Научное понятие как итог исторического развития мысли.

История возникновения научного понятия может оставить равнодушными только тех эпистемологов, которые полагают, будто ошибки, скажем Роберта Майера, не имеют никакого значения для оценки принципа сохранения энергии. Здесь можно сказать следующее: во-первых, наверное, в науке не бывает ошибок в полном смысле слова, как нет и полной истины. Рано или поздно закон сохранения энергии будет переосмыслен, и тогда, возможно, потребуется возвращение к упомянутым «ошибкам». Во-вторых, хотим мы того или нет, мы не можем освободиться от прошлого со всеми его ошибками. Они продолжают жить в принятых нами понятиях, в понимании проблем, в школьном обучении, в повседневной жизни, в языке и в социальных институтах. Понятия не рождаются из ничего (generatio spontanea), они, так сказать детерминированы своими предшественниками. Прошлое небезопасно, а иногда и очень опасно именно тогда, когда связь с ним не осознается или остается неизвестной.

Биология научила меня исследовать любую развивающуюся область знаний всегда с точки зрения истории этого развития. Возможна ли современная анатомия без эмбриологии? Поэтому теория познания без исторических и сравнительных исследований — пустая игра слов, epistemologia imaginabilis[67].

Мнение о том, что история познания имеет столько же общего с содержанием научного знания, сколько история телефонного аппарата с содержанием телефонных разговоров, является ошибочным. По меньшей мере, три четверти, если не все содержание науки, обусловлены и могут быть объяснены через историю мысли, психологию и социологию мышления.

Возвращаясь к теме настоящей работы, можно с уверенностью сказать, что к понятию сифилиса можно было прийти не иначе, как через исследование истории этого понятия. Как мы показали ранее, сама по себе Spirochaeta pallida недостаточна для определения сифилиса. Нельзя сифилис определить как болезнь, вызываемую бледной спирохетой, напротив того, Spirochaeta pallida может характеризоваться как «микроорганизм», имеющий связь с сифилисом. Любая другая дефиниция этого возбудителя безуспешна, и кроме того, из-за нерешенности проблемы, связанной с тем, что носителями спирохеты могут быть вполне здоровые люди, однозначное определение этого заболевания через понятие Spirochaeta pallida попросту невозможно.

Было бы неверно также определять сифилис феноменологически, а не понятийно, например, как определяют растения или животных по их внешним признакам. Хотя историческое развитие этого понятия было трудным и сложным, было бы наивностью считать, что сегодня мы в состоянии сформировать понятие сифилиса как специфической болезни, используя только имеющиеся в наличии средства наблюдения и эксперимента.

Такое допущение нельзя принять даже как мысленный эксперимент [Denkexperiment]. Современные средства исследования также являются результатом исторического развития, они таковы, как они есть, именно потому, что имели такую, а не иную историю. Например, современное понятие специфической болезни также является итогом определенного развития, а не просто одной из логических возможностей. Как показывает история, можно вводить совершенно иные классификациии болезней, более того, можно вообще обойтись без понятия «спецификация болезни» [Krankheitseinheit].

Вместо этого можно говорить только о различных симптомах и состояниях, о различных пациентах и различных случаях заболевания. Такой подход был бы достаточно практичен, поскольку всегда различные формы и состояния болезни, а также различные индивиды с различной телесной конституцией, требуют особого лечения. Из этого следует, что формирование понятия «спецификация болезни» предполагает как синтез, так и анализ, и что современное понятие ни логически, ни содержательно не является единственным решением проблемы. Вообще нельзя говорить о таком решении как о чем-то раз и навсегда данном.