Возникновение феодальных отношений у франков VI–VII вв. - [63]
Так, например, одна из формул Маркульфа под № 24[522], приводит данные о том, что такой-то владелец аллода может обменяться с другим владельцем аллода (inter illo et illo)[523] любым своим участком земли, будь то луг или виноградник (aut prato, aut vinea)[524]. Это указывает на прямое право владельца земель (аллодистов) распоряжаться своими землями, своими аллодами.
Помимо этого, в данной из формул можно найти сообщения о границах отдельных участков, отдельных аллодов с другими участками, с другими аллодами.
Указано, что этот (данный) участок примыкал одной боковой стороной к участку (такого-то), а другой боковой стороной к участку другого (такого-то)[525].
Формулы говорят об установившейся у франков традиции— манипулировать своими земельными участками-аллодами — и свидетельствуют о большом числе этих участков.
Сам тот факт, что возникла в практике жизни потребность в создании подобных формул, т. е. образцов документов, по которым производились различные сделки между аллодистами, уже говорит за то, что аллодистов было много, и различных сделок с аллодами они заключили между собой немало, если понадобилось для этого создание формул.
Данная формула подчеркивает, что каждый из владельцев может свободно распоряжаться своим участком (или полученным за него в обмен) и держать у себя этот участок земли[526].
Таким образом, из данной формулы нам становится ясно, что аллод еще в это время (в VI–VII вв.) у франков существует, и его владельцы вольны обращаться с ним так, как им заблагорассудится. Все, казалось бы, с аллодом и в это время обстояло так, как и в момент прихода франков в Галлию, т. е. аллод был полной собственностью свободных франков. Но и в данной формуле есть один штрих, который ставит под сомнение полную свободу аллодиста распоряжаться его землями в данный период. В формуле Маркульфа № 24 приписано, что, если кто-либо из владельцев земли или его наследников вздумает, со временем, изменить договор, то он лишается в пользу другой стороны полученной им земли и, сверх того, должен внести другой стороне и в казну денежный взнос[527].
Это добавление звучит уже несколько по-другому и свидетельствует о какой-то зависимости владельца аллода от другого лица, который может его заставить потерять свои земли, если он отступит от договора. Видимо, этот другой землевладелец диктующий ему условия, был значительно сильнее данного аллодиста, если мог распоряжаться его землями и ставить ему условия. Сильным же в эпоху феодализма считался тот, кто имел больше земли. Все это подводит нас к выводу о том, что при заключении сделки между мелкими аллодистами и более крупным землевладельцем последний, в конце концов, использовав многие, ему доступные средства, мог овладеть (и овладевал), полностью или частично, землями аллодиста. Самый факт наличия формулы[528] и в ней этих положений говорит за то, что это не был единичный случай в эпоху Меровингов, а было то, что напоминало собой систему.
Грамота из серии других формул[529], посвященная той же геме обмена землями между собственниками земли — франками, вносит, однако, некоторую ясность в вопрос о том, кто и с кем обменивается участками земли. Один из таких владельцев оказывается, например, владельцем монастырских земель или земель, принадлежащих «святому», как говорит грамота[530], и отражает интересы этого «святого» (т. е. фактически монастыря). Он заботится только о том, чтобы не было нанесено ущерба интересам этого «святого». Если бы оказалось, что интересы монахов нарушены, ответчик (другая обменивающаяся сторона) должен возвратить «святому» участок земли в возмещение своей «вины»[531]. Заметим, что ни в первой из указанных формул, ни во второй грамоте, взятой из другой серии формул, нет указаний на то, что ответчиком явится сильная сторона (в данном случае — представитель земли «святого»), И в том и в другом случае «отвечает» мелкий аллодист, вступивший в сделку с крупным землевладельцем (в данном случае — с монастырем). И так как формулы сохраняют следы от прошлого — как явление массовое, типичное, можно предположить, что и «обмен» землями, следствием которого было (почти как правило) присвоение монастырем (и частными лицами) земель аллодистов, было явлением массовым, типичным.
Что побуждало людей монастыря прибегать к обмену? Об этом нетрудно догадаться, коль скоро этот «обмен» вел к увеличению территории, принадлежавшей «святому».
Владельцы церковных земель стремились обычно «обменивать» земли так, чтобы получить участки, которые лежали по соседству с их землями.
Об этом говорит еще одна грамота из формул Маркульфа, в которой (даже с упоминанием имен обменивающихся) показано, что аббату монастыря такого-то предоставлена земля, лежащая в местности Марли и граничащая с землями самого аббата[532].
Монастырю, церкви, «святому», а также и светскому феодалу требовалось расширение границ своих земельных участков за счет земель, прежде всего, лежащих вблизи от земель монастыря, церкви и других феодалов. Они и побуждали местных аллодистов к обмену территориями, а в результате этого «обмена» становились полными владельцами данной территории, претендуя и на ту, что была дана в обмен при завершении сделки.
