Возмездие - [20]

Напиток был крепким, терпким, с запахом полыни.

— У тебя ямочки на щеках, — сказал Третий, и от этих слов что-то оборвалось у меня в животе, разлилось теплом у самого края, запульсировало. И те мысли — о поляне, запахах и вкусах, нахлынули, затопили. Кровь прилила к щекам, сердце заколотилось: такой внезапной реакции от себя я никак не ожидала, но телу было глубоко плевать на желания и ожидания.

Внизу живота заныло. Я шумно вздохнула и прикрыла веки. Черт возьми, этого просто не может быть!

Посмотрев на Третьего, увидела, как его зрачки стремительно поглощают радужку. Как разливается чернота, как мгла стирает рыжеватые крапинки, оставляя за собой огонь. Жар.

Мы смотрели друг на друга, целую минуту, и с каждой секундой, самые тайные, дикие, странные желания проступали у нас на лицах, испарялись сквозь поры на коже, и воздух раскалился добела. Это было притяжение, какого я не испытывала ни разу в жизни — ни к одному мужчине. Чтобы вот так — смотреть в глаза, и представлять, как он подходит, как властно берет за лицо, как целует, и его руки проводят по животу, накрывают спину, смело движутся вниз… такого не было никогда.

В горле пересохло, я облизала губы и уловила, как шумно сглотнул Третий, заметив этот жест.

Не помню как, где взяла силы, но я подскочила, ринулась в прихожую — обуваться.

Бежать. Прочь.

Он нагнал меня спустя секунду. Прижал к стене сильным, гибким, горячим телом. Подняла глаза и встретилась с его взглядом — жарким как пламя, и в этом безумии можно было сгореть, раствориться без следа.

Мидас взял мое лицо в ладони — как тогда на поляне, и я снова вцепилась в его свитер руками. Потянулась к нему — сама. Он наклонился стремительно, так же порывисто накрыл мой рот губами. Мы сплелись языками — сладко, до дрожи возбуждающе. Я ощущала эту дикую пульсацию у себя внутри, острейшее нетерпение соединиться, слиться…

Третий прижал меня сильнее, впечатал в стену. Я уже гладила его спину под свитером, ощущая, как перекатываются под ладонями мышцы, он же прижимал меня к себе за ягодицы, и я неосознанно терлась об него, наслаждаясь ощущением…

Я так хотела его — тут, сейчас, что отнимало ноги. Дернула молнию на его брюках, затем на своих. Третий крепче подхватил под ягодицы, я обняла его талию ногами. О том, что диван в двух шагах, о том, что нужно предохраняться, о том, что пришла сюда по делу — забыла напрочь. Задрожала всем телом, когда он одним движением скользнул внутрь.

Третий же, со свистом втянул воздух, задвигался — порывисто, мучительно сладко. Я не успела закрыть рот, как мгновенный, острейший, внезапный оргазм прокатился по телу — пробирая до костей, заставляя кричать и брыкаться.

Кажется, потом я бессвязно бормотала, стонала, шипела сквозь зубы что-то невнятное, а Третий жадно впивался в мои губы.

Это было сумасшествие, наваждение, похоть такой силы, что сводило зубы. Я сорвала голос, искусала Третьему рот и шею, а когда очередная волна: тягучая, сладчайшая, накрыла меня с головой, вцепилась ему в волосы и почти отключилась. В глазах мелькали черные точки, но я услышала, как он запульсировал во мне, как тихонько застонал…

Я пыталась дышать, но сердце билось рывками — то частя, то замирая. Мы полулежали на полу в прихожей. В голове было так пусто, а в теле так одуряюще томно, что не хотелось шевелиться. Подумать хотелось о многом и в то же время — ни о чем.

Возле головы Третьего валялись мои ботинки, и это зрелище заставило вспомнить о цели визита.

Воспоминания, пусть и не сразу, но вернули с небес на землю.

Реальность виделась гадкой, а произошедшее в этом коридоре — насмешкой судьбы. Той самой каверзностью, какой славилась вселенная, и я в очередной раз оказалась права — невозможно предусмотреть всего.

Осознала, что теперь, после случившегося, моя просьба будет звучать особенно неуместно. Когда ехала к нему, планировала умолять, грозить, требовать, а теперь вот — и просить противно.

— Где ванная? — спросила, отвернувшись, и собираясь быстро привести себя в порядок, чтобы навсегда убраться из этого заколдованного дома.

— Через кухню, направо, — лениво ответил Третий.

В зеркале отражалась растрепанная, зацелованная, счастливейшая в мире девица. Я посмотрела на нее хмурым взглядом, а у самой губы растянулись в глупейшей улыбке.

Умылась скоренько, оделась, привела прическу в порядок, насколько это вообще было возможно, и вышла из ванной.

По кухне плавал горький аромат — Третий разговаривал по телефону, прижав мобильный щекой к плечу, и варил кофе.

Я снова присела на стул с намерением выложить-таки цель своего визита. Пока Третий обсуждал дела — во втором часу ночи, я махом допила холодный чай и задумалась.

Было ли мне стыдно из-за случившегося? Нет. Говоря нелитературным языком, каким говорит персонаж из популярного сериала: я просто «очешуела» от своей реакции на близость Третьего. В глубины мотивов и цепных реакций лезть не хотелось. Что случилось, то случилось.

Из раздумий меня вывел стук поставленной поблизости чашки — свою Артем держал в руках.

— Ну, давай, пошути, — подражая дедовым интонациям, протянула я.

Третий засмеялся.