Возмездие - [19]

Кроме Рождественских запахов, в доме упоительно пахло деревом, что было неудивительно — стены, пол, все было сплошь деревянно-лакированным. Справа от просторной прихожей располагалась кухня: миниатюрная и чистая. Слева находился зал — с традиционным живым камином, волчьей шкурой на полу. Современным пятном в интерьере оказался диван, и толщиной с мизинец, телевизор. Прямо по курсу — коридор с парой закрытых дверей.

Я огляделась мельком, не акцентируя внимание на деталях убранства и роскоши.

Мой интерес всецело был направлен на Третьего.

— Проходи, — как доброй знакомой, предложил он.

Сам прошел на кухню, поставил чайник и вернулся в зал. Я же так и стояла в прихожей: одетая в легкое пальто, с раскрасневшимся от мороза носом и растрепанными волосами.

— Не так я представлял нашу встречу, — с легкой иронией произнес Артем и едва уловимо подтолкнул меня в сторону зала.

Я отмерла, быстро скинула ботинки — да, лишенная всякого разума голова думала совершенно не о том, о чем следовало бы, но оставлять за собой на ковре мокрые лужи показалось едва ли не святотатством. Так что, скинув обувь, прошла вслед за Третьим.

На предложение присесть, отрицательно мотнула головой. Хозяин же устроился на диване, беззаботно откинулся на спинку, и это его движение вернуло меня в реальность.

— А ты представлял её — нашу встречу? — спросила я, и принялась расстегивать пуговицы на пальто.

В доме было слишком жарко, чтоб оставаться в верхней одежде.

Третий внимательно следил за моими движениями, и выражение лица его казалось непроницаемым.

Разоблачившись и оставшись в свитере и джинсах, заметила, как Третий прошелся по фигуре взглядом, и показалось, что в глазах его что-то переменилось. Что именно, разобрать не сумела, отмахнулась — не до того было.

— Я представлял ее множество раз, но реальность превзошла все мои ожидания, — сказав, Артем резко поднялся.

Пришлось высоко закинуть голову, чтоб не упустить взгляда.

Он приблизился размытым движением, всколыхнув мне волосы потоком воздуха. Прошел совсем рядом — так, что почувствовала запах парфюма: терпкого, древесного.

Третий же, не замечая моего глубокого вдоха, прошел на кухню. Чайник закипел — поняла я, и пошла вслед за хозяином.

Третий заварил чай, совершенно не интересуясь мнением — какой бы я предпочла. Именно на этой глупой мысли я подловила себя — чай! Думать о чае, когда встреча «х», наконец, произошла!

У мужчины, что стоял напротив, имелся совершенно удивительный талант — выбивать людей из колеи, выводить из зоны комфорта. Как не назови эту способность, ясным становилось одно — он умел обескураживать. Черт возьми, я ведь почти забыла, зачем вообще приехала сюда.

Разлил напиток по чашкам. Вынул запечатанную жестяную коробку с печеньем и ловко накрыл на стол.

— Ты знал, что я приду? — спросила хрипло.

— Думал ты подойдешь еще летом — в ресторане, — взглянул лукаво, и я угадала на его лице улыбку.

Она означала снисходительность — мол, девочка, кто ты и кто я! Ты — малышка с кукольным личиком и детским интеллектом, а я — большой, умный мальчик с военным прошлым.

Конечно, он знал. Но почему тогда дал мне все сделать по-своему? Впрочем, это было не так важно.

— О цели моего визита ты тоже знаешь? — уже спокойней поинтересовалась я.

— Догадываюсь, — расплывчато ответил Мидас и жестом пригласил к столу.

Я присела на стул, машинально обняла руками чашку с чаем и в удивлении подняла глаза на Третьего.

Его поведение обескураживало, да так, что я напрочь забыла кто передо мной. Но постепенно шок сходил и я вспоминала. Мы не были друзьями и расстались отнюдь не на дружелюбной ноте — он тогда ясно дал понять, чтобы я все забыла. Оставил право жить, дышать, безмолвно намекая, что в любой момент вернется и проверит — выполнила ли уговор. И если нет — заберет то, чем щедро одарил — с барского плеча, не иначе.

Поцеловал ведь тогда властно, прижал до боли, сказал: «жаль, не попробовал». И этими словами подчеркнул — будь иначе, может, и присоединился бы, была бы тогда одна на троих. Может, им не впервой была подобная практика.

И вот сейчас — сама пришла к нему, разве что, не крича в рупор: я всё помню! Не дура ли? Дура, как пить дать. Помню тот его запах — смесь пыли, воды, машинного масла, терпкий вкус его губ, с никотиновой горчинкой. Силу рук, что прижимали к себе почти больно, но удивительно бережно, колючую ткань форменной спецовки, что царапала ладони. Помню холод стального приклада, длинное дуло, что смотрело под ноги, и его пальцы, застрявшие в моих волосах. Помню, как забывшись, он укусил меня за губу, лизнул язык, и почти впечатав меня в себя, поцеловал до головокружения. Он не брезговал и словно бы не знал, что за час до того, я была с другими. Против воли, но была. И что тело мое осталось испорченным, грязным. Ему было все равно — так сладко, так жадно он целовал.

— Не надо, — резко сказал Третий, не давая вымолвить и слова. — Не вспоминай. Пока еще нет. Просто побудь собой, дай полюбоваться.

Я засмеялась — от дикости и странности происходящего. Засмеялась тихо, но искренне, подняв лицо к потолку.

— Я думала, что в радиусе километра кроме меня нет больше сумасшедших, но, оказалось, ошиблась, — сказав, отдышалась, подула на чай и пригубила.