Возмездие Эвелит [сборник] - [75]

Но они славные парни, — подумал он, — пусть и грязные, угрюмые, богохульствующие. Его собственная рота по крайней мере получит сегодня горячую пищу, даже если ему придется для этого сварить сержанта-квартирмейстера.

Копыта лошади ударили о блок старинного бетона, торчавший из грязи. Если бы это случилось в давние времена… но желания не воплотишь в реальность. За этой линией шла почти пустынная местность. На нее претендовали «праведники», которых никто больше не боялся, но коммерция с которыми шла туго. Так что высокогорные тропы никогда не рассматривались как стоящие восстановления, и железная дорога заканчивалась у Хэнгтауна. Поэтому экспедиционным войскам, направляющимся в Тахо, пришлось тащиться через безлюдные леса и обледенелые горные спуски. Господи, помоги беднягам.

Господи, помоги и тем, кто в Накамуре, — подумал Даньелиз. Он сжал губы, хлопнул в ладоши и без необходимости сильно пришпорил коня. Из-под копыт полетели искры, когда животное взбиралось по дороге к верхней точке моста. Сабля ударяла всадника по ногам.

Осадив коня, он достал полевой бинокль. Отсюда он мог наблюдать беспорядочную груду камней на вершине горы, где тени облаков скользят по скалам и валунам, уходя во мрак ущелья и снова выбираясь с другой его стороны. Несколько пучков прошлогодней коричневой, жухлой травы торчат из земли, и негромко посвистывает рано проснувшийся от зимнего сна сурок. Замка Даньелиз все еще не мог видеть. Да он и не ожидал этого. Он знал эти места… как хорошо он знал их!

Однако можно было все же ожидать, что удастся заметить хоть намек на вражескую активность. Жуткое это было ощущение: проделать такой путь, нигде не видя ни малейшего знака, оставленного врагом, вообще ничего; высылать дозоры на поиск мятежных соединений, которых нигде нет; ехать верхом в постоянном напряжении, ожидая снайперской стрелы, которая так ни разу и не пролетела. Старый Джимбо Макензи не из тех, кто будет пассивно ожидать врага, сидя за стенами, и «непоседы» не зря получили свое прозвище.

Если Джимбо жив — но жив ли он? Этот глупец вполне способен совершить что-нибудь отчаянное, — подумал Даньелиз. Он закусил губу и заставил себя сосредоточиться, глядя в бинокль. Не думать о Макензи, о том, как он умел переорать, перепить и высмеять тебя, но тебе это никогда не было обидно; о том, как он, сдвинув брови, склонялся над шахматной доской, где ты мог выиграть у него десять партий из десяти, и он никогда не обижался; о том, каким гордым и счастливым стоял он во время венчания… Не думать о Лауре, которая старается скрыть от тебя, как часто она плачет по ночам, о Лауре, которая носит уже под сердцем внука Макензи и просыпается одиноко в доме в Сан-Франциско от кошмаров, навеянных беременностью. Каждый из этих солдат, бредущих сейчас по направлению к замку, всегда мог разметать любую высланную против него армию, каждый из них оставил дома кого-нибудь, и только аду известно, скольких близких оставили дома мятежники. Лучше высматривать вражеские следы и не думать ни о чем другом.

Стоп! Даньелиз напрягся. Всадник… Он навел фокус. Один из наших собственных. Армия Фаллона прибавила голубую ленту к форме. Возвращающийся разведчик. По спине Даньелиза пробежала дрожь. Он решил сам непосредственно выслушать донесение. Но разведчик был еще на расстоянии мили и ехал медленно, вынужденный пробираться по пересеченной местности. Незачем было спешить перехватывать его. Даньелиз продолжил свои наблюдения.

Показался разведывательный самолет — неуклюжая стрекоза с пропеллером, отражавшим солнечный свет. Жужжание самолета слышалось между скал, где эхо отражало его туда и обратно. Несомненно, он был послан в помощь разведчикам, использующим двустороннюю радиосвязь. Позднее самолет будет служить наводчиком для артиллерии. Превращать его в бомбардировщик не имело смысла: форт Накамура был неприступен для нынешних военно-воздушных сил и, вполне вероятно, мог сбить такую штуку.

Даньелиз услышал за спиной скрип сапог и резко обернулся, в руке у него возник пистолет. Впрочем, тут же опустился.

— О! Извини меня, философ.

Человек в голубой мантии кивнул. Улыбка смягчила суровое лицо. Он был лет шестидесяти, седой, морщинистый, но ходил легко, вот пешком взобрался на такую высоту. На груди его золотом сверкали символы инь и ян[16].

— Ты напрасно нервничаешь, сын мой, — сказал он. Легкий техасский акцент слышался в его речи. Эсперы исполняли законы места, где жили, но ни одну страну не считали своей: они принадлежали просто к человечеству, в конечном счете вся жизнь их, пожалуй, протекала во времени — пространстве Вселенной. Однако Тихоокеанские Штаты весьма повысили свой престиж и влияние благодаря созданию Центра Ордена в Сан-Франциско в то время, когда город серьезно перестраивался. Не было никаких возражений; напротив, когда Великий Провидец выразил желание, чтобы философ Вудуорт сопровождал экспедицию в качестве наблюдателя, это восприняли благосклонно. Даже капелланы, даже церкви в конце концов признали, что учение эс-перов нейтрально и уважительно по отношению к религии.

Даньелиз вынужденно улыбнулся.