— Можешь ты осуждать меня?
— Не осуждать. Но посоветовать. Твое поведение не приносит пользы. Оно только изматывает тебя. Ты неделями ведешь битву, которая еще не началась.
Даньелиз вспомнил проповедника, посетившего его дом в Сан-Франциско — по приглашению, в надежде несколько успокоить Лауру. Тот выразился более по-домашнему: «Не надо спешить и браться за несколько дел сразу». Воспоминание причинило боль, и он грубо сказал:
— Я мог бы успокоиться, если бы ты использовал свою силу и сказал, что нас ожидает.
— Я не адепт, сын мой. Боюсь, я слишком связан с материальным миром. Должен же кто-то выполнять практическую работу для Ордена. Когда-нибудь, когда я уйду в отставку, я постараюсь преодолеть этот барьер внутри меня. Но вообще надо начать рано и посвятить этому всю жизнь, чтобы развить необходимые для такого дела способности. — Вудуорт уставился на пики гор и, казалось, целиком погрузился в их созерцание, слившись с ними в их одиночестве.
Даньелиз не решался нарушить эти размышления. Он думал, какую практическую цель философ преследует, — участвуя в этом походе. Представить отчет, более полный, чем способен сделать не имеющий специальной тренировки и не владеющий своими эмоциями? Да, может быть. Возможно, эсперы все же решили принять участие в этой войне. Как ни неохотно, Центр разрешал использовать время от времени пси-устройства, если Ордену угрожала серьезная опасность; а судья Фаллон был им лучшим другом, нежели Бродский или прежний сенат и палата народных представителей.
Лошадь стукнула копытом и захрапела. Вудуорт посмотрел на всадника.
— Все же, — сказал он, — если ты спрашиваешь меня, я отвечу, что не думаю, чтобы ты много нашел здесь. Я сам когда-то был разведчиком — до того, как узнал Стезю. Эта местность ощущается как пустая.
— Если бы можно было знать точно! — вспылил Даньелиз. — У них была целая зима, когда они могли творить в горах что угодно, пока мы были отрезаны от них снежными заносами. Каких разведчиков мы могли посылать более двух недель назад? Что мы можем знать о планах противника?
Вудуорт не ответил.
Даньелиза понесло — он не мог остановиться, ему необходимо было заглушить мысли о прощании с Лаурой перед вторым походом против ее отца, через шесть месяцев после возвращения из первого похода; речь его была почти бессвязной:
— Если бы у нас были ресурсы! А что у нас есть? Несколько никуда не годных коротеньких железнодорожных линий и несколько моторных вагонов, горстка воздушных сил; большинство припасов мы доставляем на мулах — о какой мобильности может идти речь? И что больше всего сводит меня с ума… мы знаем, как восстановить то, что имелось в старые дни. У нас есть книги, есть информация. Больше, может быть, чем было у предков. Я наблюдал специалиста-электрика в форте Накамура, работающего с транзистором, имеющим достаточную частоту полос, чтобы передавать телевизионное изображение. И это устройство размером не больше моего кулака! Я видел научные журналы со снимками исследовательских лабораторий, с работами по биологии, химии, астрономии, математике. И все бесполезно!
— Не так, — мягко возразил Вудуорт. — Подобно моему Ордену, общество ученых становится наднациональным. Печатные машины, радиофоны, телепередатчики…
— Я говорю, бесполезно. Бесполезно, потому что мы не можем помешать людям убивать друг друга: нет достаточно сильной власти, чтобы заставить их вести себя как надо. Бесполезно, потому что мы не можем снять руки фермера с плуга и положить их на руль трактора. Мы знаем, но не можем применить наши знания.
— Вы применяете их, сынок, там, где не требуется особой мощи и техники. Вспомни, мир гораздо беднее природными ресурсами, чем был до водородных бомб. Я сам видел черные земли, где огонь бушевал на техасских нефтяных полях. — Суровость Вудуорта немного смягчилась. Он вновь перевел взгляд на вершины гор.
— Где-нибудь в другом месте есть нефть, — настаивал Даньелиз. — И уголь, железо, уран — все, что нам надо. Но нет в мире организации, чтобы добывать это. Хотя бы в малейшей степени. И вот, мы собираем зерно в Сентрал-Валли и гоним спирт, чтобы хоть несколько моторов работало, и через неправдоподобно огромную, неэффективную цепь посредников мы импортируем по крохам остальные припасы, большую часть которых съедают армии. — Кивком головы он указал на небо, где в это время медленно летел примитивный самолет. — Вот почему нам необходимо Воссоединение. Только так мы сможем реставрировать разрушенное.
— А что еще? — мягко спросил Вудуорт.
— Демократия… всеобщее избирательное право… — Даньелиз сглотнул. — И чтобы отцы и сыновья не воевали больше друг с другом.
— Это более веские причины, — сказал Вудуорт. — Достаточно веские, чтобы эсперы поддержали. Но что касается механизации, о которой ты говоришь… — Он покачал головой. — Нет, тут ты не прав. Это не путь для людей.
— Может быть, — сказал Даньелиз. — Хотя мой отец не горбатился бы так и не потерял бы здоровье на работе, имей он в помощь какие-нибудь машины… О, я не знаю, как, но первым делом нам надо покончить с войной. Доспорим позднее. — Он вспомнил о разведчике, который уже скрылся из виду. — Прости меня, философ, у меня срочное дело.
