Они прыгают, и пространство вновь становится тягучим, показывая пять черных линий смерти, идущих со всех сторон — но неизменно заканчивающихся на нем. Несколько долгих секунд, пока живущие на две стороны набирают разбег, сипал потрясенно смотрит, как идут линии. Вот этот прыгнет на стену, а затем — на него, этот закрутится штопором, выпустив когти, а этот ударит в высоком прыжке, оттолкнувшись для резкости от потолка… Никто из людей не способен на подобное. Темные линии сошлись напротив его сердца — и ребра заныли, словно их раздирают острые когти, спеша добраться до сосредоточения жизненных сил человека. Сипал встряхнулся — и вступил на тропу. Привычно закрутил линии, намеренно затянув их в узел, отпрянул подальше — и увидел, как два здоровых тела влетели друг в друга, раскидывая клочья кожи. Зато остальным не требовалось останавливаться, подобно змее. Едва найдя взглядом новое положение человека, они вновь прыгнули — теперь уже с более близкого расстояния. И вновь темные линии свились в причудливый клубок, но теперь сдвинуть их было гораздо сложней. Пот заливал глаза, руки онемели, словно весь день таскал тяжести, а оборотни не зная усталости прыгали, ничуть не обескураженные промахами, они легко приземлялись на четыре лапы, ни разу не повредив ничего от удара о стену. Хорошо, что вначале удалось стравить двоих, они так и не оклемались, два тела лежали, видно, урон был достаточно велик. Но больше линии спутать не удавалось: опытные воины планировали свои атаки достаточно осторожно, усвоив полученный урок, и далеко друг от друга. Зато каждый раз все ближе и ближе к Ладару.
Одна слабо отодвинутая нить — и плечо человека окрасилось кровью, еще одна — и клок волос был выдран с изрядным куском кожи. Опытный воин не похож на безмозглого зверя, он способен не дать управлять собой. Даже магу смерти.
Ладар решился — и двинулся в направлении черной нити, идущей в голову ближайшего оборотня. Удар! Его развернуло, но противник, отлетев к стене, упал без движения. Обрадованный сипал остановился — и тут на его спину обрушились две крепкие туши.
Черные нити оказались повсюду, они опутывали тело, словно коконом, и приходилось их рвать, извиваться, двигаться против всех норм и правил, ведомый одним простым желанием — выжить. Сипал сам не заметил, как от его рывков нити лопаются, словно сделанные из гнилых ниток, как вздрагивают и мешают друг другу опытные воины, как странная бледность наползает на их лица, а движения становятся все более неуверенными. Ладар все рвал и рвал нити, не обращая внимания на их цвет, пока два тела не затихли неподвижно на каменном полу. С трудом встав на ноги, весь залитый кровью, он с недоумением смотрел на порванные светлые нити в своих руках… пока знакомый смешок не вернул его в темный храм.
— Волчонок начал рвать нити судеб? Ссмело! Что ж, ты выдержал эту встречу. Но если бы ты умер там — поверь, ты бы погиб окончательно.
Ладар почувствовал, как исчезает боль в теле, которое вновь стало неповрежденным. Или перестало казаться таковым? Впрочем, а есть ли разница?
— Нити судеб?
— Весь мир — ссложный гобелен, и ссуществ в нем окружает множество нитей. Нити ссмерти — не ссамые красочные в этом полотне. Зато окончательные. Другие не могут причинить значительного ущерба, но могут лишить сил или заставить отказаться от боя. Они много что могут, идущий тропой тени.
— Я смог увидеть и почувствовать другие? Хорошо. Теперь я могу задать вопрос?
— Вначале еще одна небольшая встреча. Как насчет того, чтобы повидаться со сстарыми друзьями? — И сухой скрипучий смешок.
Знакомый каменный коридор. Только теперь его освещают не факелы — светится мох на стенах. Под ногами — сырость и слизь. Пахнет чем-то сладковатым, с гнилостным привкусом. Впереди — темные, идущие к нему фигуры.
— Ну, давайте! После оборотней мне уже все равно!
Ладар сам входит в транс, изучая черные нити, идущие к нему. Они полны темноты, а значит, намерения идущих ясны и понятны. Вот только никаких нитей судеб рядом нет — и не за что взяться, чтобы воздействовать на врагов до боя. Но почему? До этого он ясно видел светлые нити, окружающие людей.
Фигуры подходят ближе. Они не торопятся, давая возможность человеку увидеть их лица в сумеречном свете фосфоресцирующего мха. Дирил Рикс, старый друг и учитель. Иан — крестьянин, подходивший к войне столь же основательно, как и к пахоте. Радуз — мелкий воришка, сумевший если не привязать к себе, то заставить улыбаться. Марек — основательный здоровяк, способный не остановиться и под градом отравленных стрел.
Его друзья, его сослуживцы, его семья. Давшие ему полноту жизни, научившие его чему-то, позволившие ему выжить. Самые верные, самые преданные друзья. Мертвые друзья. Они шли, вытянув вперед руки, и лица их не отражали ничего, кроме желания убивать. И стало понятно, почему не было нитей судеб: откуда судьба у мертвых тел? Но они упрямо шли вперед, и руки их заканчивались когтями, загнутыми в предвкушении добычи.
— Дирил! Радуз! Марек! Иан! Остановитесь!
Бесполезно. Мертвые равнодушны к мольбам живых.
— Я не хочу убивать вас!