Войсковая разведка - [54]

Отряд Ладара уже несколько раз сталкивался с пикетами немертвых. Больше всех это злило Айю: ее метательные снаряды зомби буквально не замечали, даже если те кромсали их лица, впивались в глаза. Наиболее эффективным оружием оказалась, естественно, булава Оории, привыкшей буквально крушить врагов, и острый клинок Айяра, быстро приспособившегося рассекать грудные клетки от шеи наискось, разрубая позвоночник. Ладар пытался использовать кнут небытия — тот легко рассекал доспехи, но мертвая плоть легко противилась тонкой струне сипала. А вот стигис не отставал от булавы Оории, собирая большую жатву. Он брал не силой или ловкостью — его создатели вложили в лезвие нечто, причинявшее неупокоенным сильную боль. Едва тонкое лезвие погружалось в мертвую плоть, безучастные ко всему зомби внезапно начинали корчиться от боли, размахивать оружием вокруг себя вслепую, пытаясь достать противника. И попадали по своим. Айя бурчала, что будь у нее с десяток звездочек из такого металла, она одна бы могла уничтожать все отряды, просто пуская их в центр строя. Но больше подобной стали не было.

Храм так и не находился. Переместившись телепортом в город, разведчики начали с местных канализаций. Опускаясь как можно глубже через разобранные в поисках камня защитниками города провалы, сипал привычно отрешался от всего, пытаясь почувствовать то влечение, что тянуло его к храму в предыдущий раз. Но городские подземелья отзывались лишь гулкой пустотой, и поневоле пришлось шарить по окрестностям… Периодически натыкаясь на патрули немертвых. Когда они шагали, услышать их и уйти в сторону мог и слепец, но часто нескольких зомби клали на землю, присыпая листвой, а то и тонким слоем почвы… И тогда почуять их издали было просто невозможно. Ладар, до этого слышавший о зомби только от своего учителя, никак не мог понять, почему трупы не воняют? Но запаха разложения не чувствовалось, только легкий, практически незаметный аромат каких-то алхимических средств.

Подземелий в округе было немного. Старые подвалы трактиров, подполы в деревнях, просто глубокие овраги — везде сипал замирал, пытаясь почувствовать источник своих сил. Тщетно. На четвертый день, заканчивая очередной рейд вокруг города, обратил внимание на руины на горизонте.

— А там что?

— Там полуразрушенный храм древней богини плодородия. Вряд ли подойдет: во-первых, в стороне от боевых действий, во-вторых: они со смертью вроде как антагонисты. — Айяр был крайне рассудителен.

— Храм умершей богини? Ты думаешь, он не подойдет? — Ладар замолчал, что-то прикидывая. — Там есть подземелья?

— В любом храме есть подземелья, Ладар. Но не стоит считать древнюю богиню мертвой лишь потому, что люди перестали ходить в ее храм. — Вакенши хитро прищурил глаза. — Подумай сам. Люди верят в одних богов, молятся им — и им отвечают. Молятся другим — и им отвечают тоже. Вы страшно непостоянное племя, три-четыре поколения — и возникает новый бог, постепенно вытесняя старых. И все молитвы так или иначе действенны. Не думал, почему?

— Нет. — Ладар недоуменно пожал плечами.

— Эх, деревня! Явно не дворянин, не учили тебя истории теологии… да потому, что богам до лампочки, как их называют. Слова, красивые ритуалы, позолота храмов — это все пыль, это для людей. Боги читают в душах намерения, оценивают поступки — по ним и судят. По истинным, не напоказ, не на публику. Им нет дела до имен, которые на них навешивают, до пустых восхвалений и выклянчиваний будущих благ. Они помогают тем, чьи намерения чисты, а дорога пряма и светла. И совсем неважно, какому богу этот человек молится — людскому Единому, нашему Подземному Огню, эльфийскому богу Леса или вот этой богине плодородия. Дело совсем не в именах. Поверь мудрому гному.

— И все же стоит наведаться в тот храм. — Ладар упрямо закусил губу. — Хотя бы потому, что все остальное мы посмотрели.

Вакенши попытался что-то возразить, но Айяр мягко положил руку ему на плечо.

— Это поиск сипала, идущего тропой тени. Если его тянет в храм, значит, туда мы и пойдем.

— Да не тянет меня никуда, просто… — Ладар вспыхнул — и замолчал, вслушиваясь в себя: какое-то странное чувство, ужасающее и притягивающее одновременно, влекло его к руинам на горизонте.

— Молодец, ушастый, раньше всех разобрался. — Оория посмотрела на возмутившегося дроу, усмехнулась, обнажив свои клыки, и первая повернула в сторону храма.

Развалины были вполне живописными. Несколько портиков в стороне сохранилось, в одном даже была практически целая фигура миловидной женщины, укутанной в разноцветные покрывала, но в остальном остались лишь стены, покрытые строительным мусором и птичьим пометом. Вакенши, которого не могла смутить никакая преграда, когда дело касалось его любимых недр, пару раз громко топнул, затем разбросал сапогом всю грязь, обнажив покрытый мозаикой пол, несколько раз ударил рукоятью захваченного молота, вслушиваясь в нечто, слышимое только ему, и уверенно показал вход в подземные помещения. Тут сохранились древние рисунки: природа, животные, деревья — и опять миловидная женщина, ухаживающая за ними. Отряд прошелся по покрытому темным мрамором полу, следуя за Ваком, рыскающим от стены к стене в своих, недоступных остальным, попытках найти спуск в глубины. Наконец он привел всех к узкой расщелине, осыпавшейся мозаике на стене, мало похожей на сколько-нибудь обычный ход, и вопросительно оглянулся на сипала. Тот вслушался в непонятную тягу, возникающую в груди. Тут она стала громче и манила, звала в сырую глубь.