Восставая из рабства. История свободы, рассказанная бывшим рабом - [105]

Когда наступило воскресенье, капитан предложил мне провести религиозную службу, но я не имел священного сана и поэтому отказался. Однако пассажиры стали просить меня выступить перед ними с речью в ресторане лайнера, и на это мне пришлось согласиться. После десяти дней плавания мы высадились в старинном бельгийском городе Антверпен. Ни разу за все эти дни мне не довелось испытать приступа морской болезни, ни разу тучи не затмевали солнце.

В городе отмечался один из тех бесчисленных праздников, о которых в моей стране никто даже не слышал. Это был прекрасный, яркий день. Окна нашего гостиничного номера выходили на главную площадь. Отсюда можно было видеть людей, приезжающих со всей страны, чтобы торговать цветами, женщин, прогуливающихся со своими собачками, фермеров, волочащих за собой бидоны с молоком. Все это вдохновляло меня, наполняло свежими эмоциями.

После нескольких дней, проведенных в Антверпене, нам поступило приглашение отправиться в Голландию вместе с компанией других путешественников. Среди них были Эдвард Маршалл[160] и несколько американских художников, которые прибыли на одном пароходе с нами. Мы приняли приглашение и получили огромное удовольствие от поездки. Думаю, она стала для нас такой интересной и полезной потому, что бо́льшую часть пути мы проделали на одном из медленных старомодных катеров, который курсирует по каналам. Это дало нам возможность увидеть и изучить реальную жизнь людей в сельской местности. Таким образом мы добрались до Роттердама, а затем отправились в Гаагу, где в то время проходила миротворческая конференция и где нас любезно приняли американские представители.

Более всего в Голландии на меня произвели впечатление организованность сельского хозяйства и превосходный голштинский скот. До посещения этой страны я и не представлял, сколько можно получить с небольшого участка земли. Мне показалось, что ни один миллиметр земли не пропадает здесь зря. Поездка в Голландию стоила того, чтобы увидеть три или четыре сотни прекрасных голштинских коров, пасущихся на одном из этих невероятно зеленых пастбищ.

Из Голландии мы снова отправились в Бельгию и совершили короткое турне по стране, остановившись в Брюсселе, где посетили поле битвы при Ватерлоо. Далее мы поехали прямо в Париж, где познакомились с Теодором Стэнтоном, сыном миссис Элизабет Кэди Стэнтон, который любезно предоставил нам жилье. Мы едва успели устроиться, как мне пришло приглашение на банкет, устраиваемый Парижским университетским клубом. Среди гостей мероприятия были экс-президент Бенджамин Гаррисон[161] и архиепископ Ирландский, которые в то время находились в Париже. Председательствовал на банкете американский посол, генерал Гораций Портер[162]. Мое выступление, похоже, понравилось слушателям. Генерал Гаррисон любезно посвятил мне бо́льшую часть времени за ужином, и мы подробно обсудили влияние работы в Таскиги на решение расового вопроса в Америке. После моего спича на том банкете мне стали поступать другие приглашения, но я отклонил большинство из них, понимая, что, если я начну здесь выступать с лекциями, весь отдых пойдет насмарку. Тем не менее я согласился произнести речь в американской часовне утром следующего дня. На этой встрече присутствовали генерал Гаррисон, генерал Портер и другие выдающиеся американцы, гостившие в то время в Париже.

Чуть позже от американского посла мы получили официальное приглашение на прием в его резиденцию. Там мы познакомились со многими влиятельными американцами, среди которых были судьи Фуллер и Харлан, а также члены Верховного суда США. В течение месяца, который мы провели в Париже, посол и его супруга, а также несколько других американцев были чрезвычайно добры к нам. Мы часто встречались с ныне прославленным американским темнокожим художником Генри Таннером, с которым ранее познакомились в Штатах. Было очень приятно узнать, насколько хорошо мистер Таннер известен в среде европейских деятелей искусства. Он пользовался уважением у представителей всех классов. Когда мы сообщили нашим знакомым, что идем в Люксембургский дворец, чтобы увидеть картину американского темнокожего художника, никто не поверил, что она действительно существует. Полагаю, они сомневались в этом до тех пор, пока не увидели экспонат своими собственными глазами. Мое знакомство с мистером Таннером укрепило меня во мнении о том, что любой человек, независимо от того, какого цвета у него кожа, способен добиться успеха и признания в обществе, если он научится делать что-то лучше других. Я всегда повторяю это своим студентам в Таскиги, говорю об этом на своих лекциях. Как я уже не раз упоминал, у меня нет сомнений в том, что секрет процветания людей моей расы – научиться быть полезными и незаменимыми в обществе. Именно это помогло мне однажды поступить в Хэмптон. У меня не было ни цента, но я умел очень хорошо подметать полы. Я понимал, что вся моя будущая жизнь зависит от того, насколько тщательно я уберу ту комнату, и был полон решимости сделать это идеально, чтобы никто не смог найти в работе ни одного недостатка.

Удивительно, но в Люксембургском дворце очень многие останавливались перед картиной мистера Таннера, но никого не интересовало, какого цвета у него кожа или какой он национальности. Людям было достаточно знать, что этот художник способен подарить миру великую красоту, и вопрос о его расе им просто не приходил в голову. Когда негритянская девочка учится готовить, мыть посуду, шить или писать книги, а негритянский мальчик овладевает искусством ухода за лошадьми, выращивания батата, производства масла, строительства или постигает сложную науку врачевания так же хорошо или лучше, чем кто-то другой, никто не спросит о цвете их кожи. В конечном счете никакие различия в расе, религии или прошлой истории не смогут оградить мир от прогресса.