Воспоминания японского дипломата - [165]

Военный министр ответил, что, хотя он не может гарантировать полную победу, Япония тем не менее может выдержать еще одно сражение. Я же настойчиво требовал ответа на вопрос, могут ли военные с полной определенностью гарантировать, что не допустят высадки противника на территории собственно Японии. По словам начальника штаба армии, при благополучном развитии событий мы сможем сбросить противника в море, хотя на войне и нельзя быть уверенным в том, что все пойдет хорошо. Но даже если допустить, сказал он, что какая-то часть вражеских сил сумеет захватить плацдарм, в нашей способности нанести им тяжелые потери можно не сомневаться. Я заявил, что это ничего не даст: судя по разъяснениям военных, по крайней мере, какая-то часть нападающих, даже понеся серьезные потери, все же сможет высадиться на нашей территории. И в то время, как очевидно, после не слишком успешной первой атаки последует новый удар противника, нам придется, отбивая первую атаку, пожертвовать большинством остающихся самолетов и других важных видов вооружения и боеприпасов. При отсутствии возможности быстро пополнить запасы оружия наши позиции после первых десантных операций противника (даже если оставить в стороне угрозу атомной бомбы) будут совершенно беззащитными. Мой вывод сводился к тому, что у нас не было иной альтернативы, кроме немедленного прекращения войны, и поэтому мы должны попытаться заключить мир путем сведения наших контртребований к предельному минимуму.

Дискуссия приняла довольно бурный характер, но решение все не приходило. Между тем время приближалось к часу дня и к назначенному заседанию Кабинета. Премьер сказал, что вопрос, бывший предметом обсуждения, следует вынести и на рассмотрение Кабинета, и члены Высшего совета разошлись, так и не согласовав наших дальнейших действий.

Кабинет собрался в 2 часа. Перед началом заседания я сказал премьеру Судзуки, что Кабинет также вряд ли придет к единому мнению, и в этом случае останется единственный выход: обратиться за решением к императору, но еще до этого шага премьеру необходимо позаботиться о том, чтобы Кабинет не был парализован, к примеру, отставкой военного министра. Также перед началом заседания ко мне подошел заместитель министра иностранных дел Мацумото и сообщил, что и в МИДе превалирует мнение о нежелательности выдвижения с нашей стороны многочисленных условий.

На заседании Кабинета я вновь подробно доложил о ходе переговоров с СССР, об атомной бомбардировке и о нападении на нас Советского Союза. Разногласия членов Кабинета были теми же самыми, — следует ли нам принять Потсдамскую декларацию лишь с одним непременным условием или добавить другие, предложенные военным министром условия относительно оккупации, разоружения и военных преступников. Министр военно-морского флота встал на мою сторону, заявив, что в случае продолжения войны нам нечего тешить себя какими бы то ни было надеждами. Последовали возражения военного министра, упиравшего на то, что, если дело дойдет до решающей битвы на японской территории, мы сможем, по крайней мере, в течение какого-то времени отбиваться от противника, а затем как-нибудь и “вырвать жизнь из когтей смерти” даже при отсутствии уверенности в победе. В ответ я заметил, что, согласно мнению верховного командования, высказанному на утреннем заседании членов Совета, перспективы сброса противника в море отнюдь не выглядят радужными, и даже если нам удастся сильно потрепать его во время высадки, в конечном итоге, наше положение по сравнению с теперешним значительно ухудшится. Казалось, дискуссии не будет конца. Заседание длилось уже много часов, настал поздний вечер. Премьер попросил членов Кабинета изложить свои выводы. Некоторые говорили уклончиво, некоторые согласились с мнением армейского командования, но большинство выступило в мою поддержку.

В этот момент премьер заявил о своем желании отправиться на доклад к императору, захватив с собой только меня. Оставив членов Кабинета заседать дальше, мы направились во дворец. Получив аудиенцию, премьер попросил меня обрисовать императору суть разногласий в Высшем Совете и в Кабинете министров, и я подробно изложил их. Затем премьер попросил санкции императора на немедленный, тем же вечером, созыв Высшего совета по руководству войной в присутствии императора. Император согласился, и совещание открылось незадолго до полуночи 9 августа. Совет собрался в полном составе: помимо премьера, министров родов войск, двух начальников штабов и меня, в качестве полноправного участника присутствовал председатель Тайного Совета барон Хиранума, а в качестве секретарей — шеф-секретарь Кабинета, начальник Объединенного планового бюро генерал Икэда, директор Бюро по военным делам в военном министерстве Ёсидзуми и директор Бюро по военно-морским делам в министерстве военно-морского флота Хосина.

Заседание Высшего совета по руководству войной в присутствии императора Хирохито

Открывая совещание, премьер сказал, что, поскольку на утреннем заседании Высшего совета не удалось достичь согласия по вопросу о принятии Потсдамской декларации, он попросил императора лично выслушать противоречивые мнения. После этого на рассмотрение были представлены следующие альтернативы: (1) принять Потсдамскую декларацию при условии, что она не будет содержать никакого требования, которое могло бы нанести ущерб установленному традицией статусу императора и (2) выдвинуть дополнительно три ранее упомянутых условия, на которых настаивало армейское командование. Я повторил свои аргументы, изложенные на заседаниях членов Высшего совета и Кабинета министров, и подчеркнул, что нам следует немедленно прекратить войну, приняв Потсдамскую декларацию с условием, сформулированным в первой альтернативе. Министр военно-морского флота ограничился выражением полного согласия с мнением министра иностранных дел. Однако военный министр Анами повторил свои доводы в пользу выдвижения дополнительных условий. Аналогичное суждение высказал и начальник штаба армии. Задав ряд вопросов, барон Хиранума предложил внести поправку в формулировку первой альтернативы. С учетом поправки формулировка гласила, что Декларация не "будет содержать никакого требования, которое могло бы нанести ущерб прерогативам императора как суверенного правителя”. Поправка была единодушно одобрена, и Хиранума поддержал первую альтернативу.