Воспоминания. Мемуарные очерки. Том 2 - [94]

; не мог и не должен был распространяться и разбирать (по ниточке) все действия Сперанского и, желая представить только его характеристику и биографический очерк, вовсе не останавливался на мелочах. Почтенный автор статьи говорит: «Сперанским действительно составлены были и Коммерческое уложение, и Уголовное уложение, в отдельных составах, но третья часть Уложения собственно Гражданского – Права по обязательствам и договорам – приготовлена была Комиссиею законов (т. е. о составлении законов) уже после него». Из этих слов выходит, что Сперанский составил два первые отдела Гражданского уложения (т. е. права личные и права на имущества), Коммерческий устав и Уголовное право, и все мое преступление в кратком биографическом очерке и характеристике Сперанского заключается в том, что одно отделение Гражданского уложения приготовлено было комиссиею![701] Но для характеристики Сперанского довольно и того, что он сделал, по сознанию почтенного автора статьи! Впрочем, я писал не наобум! По возвращении моем в столицу я буду иметь честь представить уважаемому мною автору статьи записку (на французском языке), составленную одним из приближенных лиц к М. М. Сперанскому и пересмотренную им самим[702]. На основании этой записки и французский писатель Шницлер сказал то же, что сказано в «Воспоминаниях»[703]. В заключение скажу об этом седьмом пункте, что если б ось земная поколебалась (метафора, вроде преувеличения моих суждений о Сперанском), и миру угрожало разрушение, и если б спасение его зависело от изменения моего мнения о Сперанском, то и тогда, на развалинах мира, я бы воскликнул: «Сперанский, один Сперанский исполнил волю наших Мудрых Законодателей, и все его умные и сведущие сотрудники трудились по его указанию и заслуживают за то полную нашу благодарность!» Сперанского нет на свете, и после него не осталось наследников его имени и его значения, следовательно правда – голос души, а не лесть![704]

Противу осьмого пункта скажу почти то же. Здесь речь идет о словах, а не о делах. Почтенный сочинитель статьи говорит, что преобразование духовных училищ поручено было не лично Сперанскому, а Комитету, а из слов самого же почтенного сочинителя статьи выходит, что все сделано им самим, Сперанским, или «по первоначальным идеям и указаниям Сперанского»[705].

Противу 9 пункта. Почтенный автор статьи доказывает, что я, в изложении трудов Сперанского по финансовой части, пропустил многое. Справедливо! В «Воспоминаниях» я вспомнил только о важнейших трудах, предоставляя будущему его биографу все подробности[706].

Против 10 пункта. Фамилия супруги М. М. Сперанского пишется по-английски, как мне сказано, – Stewents и произносится Стюенс, а почтенный автор статьи утверждает, что эта фамилия пишется Stewens и произносится Стивенс[707]. Я последовал мнению одного из сыновей воспитанниц г-жи Стюенс, или Стювенс – но спорить не намерен, хотя знаю, что для произношения собственных имен ни во французском, ни в английском языках нет постоянных правил, и еще более убежден, что для потомства нет важности в том, Стюенс или Стивенс была супруга М. М. Сперанского[708].

Против 11 пункта. Mea culpa, mea maxima culpa![709] Виноват! Зять Сперанского был точно действительный тайный советник и назывался Александр Алексеевич! Товарищ мой, Н. И. Греч, засвидетельствует, что мой природный недостаток состоит в том, что я никак не могу упомнить чинов и имени и отчество![710] А ведь А. А. Фролов-Багреев был моим судьею в 3‐м департаменте Правительствующего сената[711], и я часто видал его, когда он жил с М. М. Сперанским, на Фонтанке, в доме Лыткина! Имени и отчества М. М. Сперанского я никогда не забуду, а Александра Алексеевича забыл, в чем и виноват!

Против 12 пункта. Где и когда был начат, кончен и исправлен перевод книги «О подражании Иисусу Христу», кажется мне столько же важным, как и то, где была куплена бумага на напечатание этой книги. Если потомство почтет это важностию, то я радуюсь, что по моей незначительности я не дойду до потомства![712]

Против 13 пункта. Указ, оправдывающий М. М. Сперанского, я поместил только в его сущности и умышленно не хотел поместить последних его выражений. Авторская воля, которую могу объяснить словесно[713].

Противу 14 пункта. В «Воспоминаниях» сказано, что Сперанскому пожаловано 7000 десятин земли, а почтенный автор утверждает, что 5000. Ainsi soit-il![714][715]

Противу 15 пункта спорить не буду, потому что сказанное почерпнул из вышеупомянутой записки, на французском языке, пересмотренной Сперанским[716].

Противу 16 пункта. Вот одно замечание, которое я принимаю, потому что оно входит в разряд характеристики Сперанского. Он отрешил Трескина. Дело важное, возвышающее характер обожаемого мною мужа! Это непременно исправлю, если мои «Воспоминания» доживут до второго издания, и покорнейше благодарю почтенного автора статьи за поправку[717].

Противу 17 пункта. Я сказал, что Сперанский составил Сибирское уложение. Почтенный автор статьи возражает, что десять законоположений для Сибири, составленные Сперанским, изданы совокупно и названы: