Воспоминания - [78]

Несмотря на монашеский образ жизни — мне казалось, что вся его жизнь — поистине религиозное служение науке — В. И. любил детей. Моего сына Антона он прозвал Аввакумом, делал ему подарки, всегда спрашивал: «Как там Аввакум?».

В начале войны, когда всех аспирантов отчислили из Института литературы в порядке сокращения штатов, я работала в госпитале на Петроградской стороне. Во дворе госпиталя я встретила Володю Малышева, который был на курсах командиров. Впоследствии, после окончания войны, когда мы были сотрудниками Института, Владимир рассказывал мне о своей службе в армии во время войны и о том, что на каком-то этапе этой службы он оказался командиром женской воинской части. Утверждая, что командовать женщинами очень трудно, что от них не добьешься дисциплины, он привел такой пример: «Дежурю я ночью, обхожу посты, и, понимаешь, дежурная у телефона спит. Я полчаса просидел у телефона, а она все спит». «А чего ты сидел полчаса, разбудил бы, да и пошел», — возразила я. «Да жалко, знаешь, будить. Молодая девчонка, бледная, как ее тут будить. Я уж сам посидел немного у телефона». Вот такая «критика» женщин!

13. Дмитрий Сергеевич Лихачев

Alles geben Götter,

die unendlichen

ihren Lieblingen ganz,

alle Freuden die unendlichen,

alle Schmerzen die unendlichen

ganz…

J. W. Goethe

Все даруют боги бесконечные

Тем, кто мил им, сполна.

Все блаженства бесконечные

Все страданья бесконечные,

Все.

И. В. Гете (перевод Н. Вильмонта)

Дмитрий Сергеевич Лихачев был одним из специалистов-литературоведов, деятельность которых раскрыла общенародное значение гуманитарных наук. Осознание этого значения было присуще лучшим представителям нашей науки, но именно Лихачев придал гуманитарной культуре зримую форму. Его высокий нравственный авторитет был признан широким кругом мыслящих людей и укреплял плодотворность усилий по совершенствованию общества. Выступая против увлечения «занимательным литературоведением» и упрощением подхода к науке, он утверждал: «Красота научной работы состоит главным образом в красоте исследовательских приемов, в новизне и скрупулезности научной методики <…> она-то и приводит к открытиям. Она дает метод обнаружения истины» [36].

Разработке основополагающих начал методологии и методики филологической науки в применении к специальной сфере — истории древнерусской литературы — он посвятил фундаментальные труды: о летописании, одной из кардинальных тем русской медиевистики (кандидатская и докторская диссертации); о важнейшей сфере познания особенностей литературы XI–XVII вв. — текстологии (монография «Текстология», 1962); об эстетике художественных текстов этого большого исторического периода и дальнейших судьбах его эстетической системы («Человек в литературе Древней Руси», 1958; «Поэтика древнерусской литературы», 1967 и др.).

На интерес современных читателей к отдельным историческим и историко-литературным проблемам Д. С. откликался не эффектными и спорными гипотезами, а книгами, содержавшими плоды упорной исследовательской работы — новые материалы, факты и оригинальный, всесторонне аргументированный подход к явлениям, породившим споры в научной среде (его труды о «Слове о полку Игореве»).

Нравственные принципы, которые всегда лежали в основе его деятельности, стали очевидны, когда в круг его занятий вошли вопросы истории быта, истории искусства, экологии природы и культуры, когда его научная деятельность сомкнулась с практической общественной деятельностью.

Особенности личности Д. С. стали важным фактором жизни нашего общества в сложный период этой жизни. Д. С. стал этическим авторитетом, когда в обществе активно обсуждался вопрос о выборе исторического пути и народ нуждался в нравственном авторитете, в людях, которым можно безусловно верить.

В некоторых отношениях Д. С. Лихачев может быть сопоставлен с Н. М. Карамзимым. Появление томов «Истории» Карамзина, вернувших русским читателям прошлое страны, утвердило за автором этого труда высокое значение нравственного авторитета. Пушкин вспоминал: «Все, даже светские женщины, бросились читать историю своего отечества, дотоле им неизвестную. Она была для них новым открытием. Древняя Россия, казалось, найдена Карамзиным, как Америка — Коломбом» [37].

Д. С. Лихачев ввел в круг научных интересов молодых людей древнерусскую литературу и тем самым расширил ареал современной культуры. Строго научная «пропаганда» литературы Древней Руси была явлением, ломающим стереотипы вульгаризаторского подхода к истории литературы и бесстрастного академического описания ее текстов. Д. С. продолжал дело своих ученых предшественников. К произведениям XI–XVII веков он относился как к непреходящей эстетической ценности. Конечно, ему была чужда чувствительность, которая давала себя знать в «Истории» великого сентименталиста Карамзина, но его восприятие памятников древнерусской литературы было глубоко личным и эмоциональным. О своих научных трудах он отзывался как о выражении живой памяти о трагической истории России, восстанавливая которую «записываешь наиболее дорогие имена», и «такие находились для меня в Древней Руси», — добавлял он