Вооруженные силы Чили: пример империалистического проникновения - [5]

Переведенное на общепонятный язык это определение означает превращение латиноамериканского офицера в послушное орудие чуждых экономических интересов. И именно в таком качестве проявили себя чилийские военные «патриоты», не постыдившиеся на церемонии представления хунты говорить о том, что их целью было «восстановление чилийского духа».

Разговор с бывшим «черным беретом» [8]

Гонсалес: В Пельдеуэ[9] у офицеров всегда было множество вещей американского происхождения. Журналы, книги, американские подарки… Не знаю, доставляли ли их люди из американского посольства или кто еще, во всяком случае, откуда-то они появлялись. К примеру, американские радиоприемники, американские виски, много виски. Всегда было в изобилии импортное виски, поскольку у нас появлялись высокопоставленные лица.

Журналист: Какие именно лица?

Гонсалес: Обычно американцы, одетые в гражданское, именно они приезжали на вечеринки к офицерам. Напившись, вылезали во двор, устраивали скандалы… А мы должны были находиться там в качестве охраны… На мою долю выпало дежурство на башне, и по уставу я обязан был бы стрелять в них, поскольку это запретная и опасная зона, но, так как это были янки, я не стрелял, а светил им прожектором… Если бы это был один из солдат нашей части, я должен был бы стрелять. Американцы же бросали на землю сандвичи, одних рвало, другие шумели… А рядом офицеры умирали от хохота. Эти последние вели себя как слуги, тащили им виски и все остальное. Особенно отличался капитан Ларрайн, у него были очень хорошие отношения с гринго[10], ходил с ними в обнимку. А когда американцы собирались уезжать на своих машинах, офицеры посылали за солдатами, чтобы те таскали чемоданы, поскольку иной раз янки приезжали без чемоданов, а уезжали с чемоданами.

Журналист: Что за чемоданы? Они увозили чемоданы из части?

Гонсалес: Да. Американцы просматривали полковые журналы, в которых регистрировались все приказы по гарнизону, все ежедневные приказы по армии. Они увозили такие чемоданчики черного цвета, думаю, что с бумагами, хотя точно мне неизвестно. Встречи всегда проходили ночью, от двух до пяти или шести утра. Иногда прибывали вертолеты с американскими офицерами, которые порой просиживали целые сутки с нашими офицерами. Это были деловые встречи, хотя и после них устраивались пирушки. Говорили, что эти американские офицеры прибывали из Панамы. Нас уверяли: применение пыток вызывалось интересами национальной безопасности, от того, что скажет истязаемый, зависит национальная безопасность, мир и спокойствие. Нам говорили: эти люди, люди левых убеждений, являются людьми, ничего общего не имеющими с национальными интересами, что они как будто бы иностранцы в собственной стране.

Журналист:И в чем же, по их мнению, состояли национальные интересы?

Гонсалес: Национальные интересы? Разговор обычно шел о конституции, мире, флаге, национальном суверенитете. Да, о национальном суверенитете говорилось много: «Что наша страна — страна суверенная.

В часть приезжало много американцев, и не только с визитами. Они приезжали для обучения разговорному английскому языку избранных людей, из офицеров. Я видел две делегации американцев, прибывших для специального обучения офицеров. Например, тактике наступательного боя… Американцы вели в училище два курса. С ними отлично обращались, а мы не могли и приблизиться к ним. Мы не могли даже поговорить с теми людьми, которых они обучали. Это было строжайше запрещено под предлогом безопасности.

Кажется, и вечеринки с американцами были хороши. Хотя мы-то видели их издали, не больше… Я слышал о таком… Одни говорили: «Это жена такого-то офицера», а другие кричали, что нет, что речь идет не о жене, а, скорее, о любовнице, об артистке… Девушек офицеры приводили только тогда, когда приезжали американцы. Из помещения слышался громкий смех, крики… Кажется, там происходили редкостные вещи. Шторы были всегда спущены, так что ничего не было видно. Иногда выходил один из обслуживающих их официантов, давал нам глотнуть чего-либо и говорил: «А теперь идите, охраняйте, но держитесь подальше. Чтобы никто из вас не приближался сюда».

В первые месяцы после прихода к власти Альенде я видел много американцев, гораздо больше, чем раньше. Было много американцев и много вечеринок.

Журналист:Эти американцы прибывали в часть в форме?

Гонсалес: Они приезжали в гражданском и только потом надевали мундиры. Мундиры были похожи на летний комбинезон, и обычные для американцев зеленые береты. Они очень тщеславные, эти гринго, на нас смотрели поверх голов. Перед этими американскими офицерами тянулись все, вплоть до майора Эскауриаса. Последний очень угодничал перед ними, предоставлял в их распоряжение специальный джип, который драили до блеска каждый день, если американцы приезжали. Мы же должны были носить в зону, где они находились, воду со льдом, виски, бутерброды.

Журналист:На маневрах они были вместе с вами?

Гонсалес: Нет, нет… К примеру, обучали пятерых офицеров этого училища. В ночной оперативный поиск шли два американских офицера и пять офицеров училища. На это занятие отводилось пять дней. На учения регулярно привлекали 20 или 30 новобранцев, которые обслуживали офицеров, перетаскивали парашюты, чистили их обувь (мы должны были надраивать все, вплоть до пряжек ремней, чтобы наши офицеры хорошо выглядели перед американцами), брили их и стригли и делали еще тысячи других дел. Чилийские офицеры были с большими претензиями, всегда хотели выглядеть отлично. Кроме того, те, что обучались у американцев, глядели свысока на других офицеров. Американские же офицеры относились к ним не очень-то хорошо. Иногда обращались к любому из чилийских офицеров: «Эй, ты! Иди сюда!» Чилиец подходил, и гринго начинал выговаривать ему на английском, а тот не мог вымолвить ничего, кроме «да…», «да…», и пускался бегом выполнять то, что ему приказали. И это были офицеры!