Воображенные сонеты - [48]

Лишь вечного беспамятства приют.

Но девушка несет вино, спеша —

Иль это Азраила угощенье?

Проснись, проснись; очувствуйся, душа!

Азраил — ангел смерти в иудаизме и исламе.

См. прим. к сонету 169.

203. Моей черепахе Ананке

Ты нас переживешь, скамья для ног

Младой пенорожденной Афродиты;

Поведай мне, как, миртами укрытый,

Прекрасен был земной ее чертог;

Как, подведя поэзии итог,

Ты на певца упала из зенита;

И верно ли, что тяжкий гнет Земли ты

На панцире несешь немалый срок?

Есть, черепаха, и такие клади,

Что выдержать тебе не суждено —

Твоя броня запросит о пощаде;

Мы, люди, тащим их давным-давно,

Несем, хотя и горбимся в надсаде,

А как несем — не всё ль тебе равно?

Ананке — в древнегреческой мифологии божество необходимости, неизбежности, персонификация рока, судьбы и предопределенности свыше.

…скамья для ног — статуя Афродиты, изваянная Фидием для элейцев, попирала ногами черепаху.

…миртами укрытый — в античную эпоху мирт был атрибутом Афродиты.

Ты на певца упала из зенита — легенда гласит, что Эсхил погиб, когда орел сбросил ему на голову черепаху, приняв лысину драматурга за камень.

204. Эпилог

Сонеты я отделывал, как щит,

Где эллинские борются атлеты;

Как чашу Кирки, что в цветы одета,

Но змей меж них чешуйчат, ядовит;

Как скрытые под гнетом древних плит

Монеты, где крылаты силуэты;

И как витые датские браслеты

На викинге, что под холмом лежит.

Не знаю, из чего они отлиты:

Фальшив ли этот сплав, и посему

Мои сонеты будут позабыты;

Но если это золото — ему

Не ржаветь, и оно, пройдя сквозь сито,

Блеснет на солнце, отгоняя тьму.

Приложения

Из сборника «Стихотворения и переводы» (1878)

Тайна реки Бузент

Сотни лет над усыпальней,

Где почил Великий гот,

Слышен лепет поминальный

По камням бегущих вод.

В бронзе, серебре и злате —

В трех гробах, один в другом,

Лег под вечное заклятье

Аларих на дне речном.

Сбрось, Бузент, немотства бремя:

Клад завещанный открой!

Грех тебе отпустит время

Тайны, преданной тобой.

Ночью мрачною к могиле

Устремился твой поток,

Волны варвара сокрыли,

И речной занес песок.

С треском факелы горели,

Короля ведя во тьму.

Готы у речной постели

Воздавали честь ему.

И холодный луч в тумане

Озарил волну и брег,

И воззвали ариане

К молчаливейшей из рек:

«Лишь тебе, Бузент, поверим!

Ты вернее, чем земля,

Сохранишь последний терем

Алариха-короля.

И покуда, как зеницу,

Славу Гота мир хранит,

Драгоценную гробницу

Пусть никто не разорит!»

Так рекли и в путь пустились,

И не ведал мир о том,

Где и как они простились

С разорившим Рим вождем.

Смертным сном на дне глубоком

Он уснул… Вослед за ним

Был под варварским потоком

Похоронен вечный Рим.

Но ни свевов, ни вандалов,

Ни ломбардов короли

Столь невиданных причалов

В смертный час не обрели.

Ты, Бузент, служил покою

Все четырнадцать веков:

Был надежною бронею

Алариху твой покров.

Так зачем, храня заветы,

Шепчешь, душу бередя,

В ухо чуткое поэта

Имя готского вождя.

Перевод Никиты Винокурова

Бузент(о) — река на юге Италии, левый приток реки Крати. Известна тем, что в ней в 410 г. был похоронен вождь и первый король вестготов Аларих I (правил в 382–410 гг.). По легенде, его воины временно изменили течение реки и вырыли могилу прямо в ее русле. После захоронения воды Бузенто были возвращены в прежнее положение. Могила короля и его легендарные сокровища никогда найдены не были. Это событие было также описано в балладе немецкого поэта А. фон Платена-Халлермюнде «Гробница в Бузенто» (1820).

Из сборника «Бог и, святые и люди» (1880)

Скачка дона Педро

Дон Педро неспешным аллюром скакал,

Вокруг озираясь вприщурку,

Только тут впереди с замираньем в груди

Он красивую видит фигурку.

А дама идет, на него не глядит,

Куда-то спешит деловито;

Грациозна она, и лодыжка стройна,

И лицо под вуалью укрыто.

Дон Педро галантен, как истинный дон:

Точеную видя лодыжку,

Он, коня шевеля, дал ему шенкеля

И за дамой погнался вприпрыжку.

Приемистый шаг у его жеребца,

Дон Педро спешит, вожделея,

Только даму рысак не догонит никак:

Та исчезла в тенистой аллее.

Вот он удивленно пришпорил коня,

Проулками скачет кривыми;

Конь почуял укол и на бег перешел,

Но всё дюжина ярдов меж ними!

Ленивая рысь превратилась в галоп,

Но Педро сомненье тревожит:

Все быстрее гоня, он торопит коня,

А за дамой угнаться не может.

Маячит соблазном она перед ним,

Помалу от скачки пьянея,

По холму, через дол он, запальчив и зол,

Ураганом несется за нею.

По рощам, лощинам, лугам и полям,

Мелькает за милею миля,

Через дол, по холму скачет он в полутьму —

Звезды солнце на небе сменили.

Летят города и деревни летят,

Он топчет не тучные всходы —

Под копытную дробь погружается в топь

Там, где плещутся темные воды.

«Настигну! Поймаю! Схвачу! Догоню!» —

Кричит он, неистов и бешен;

Стонет взмыленный конь, но безумства огонь

В доне с жаром отчаянья смешан.

Вот рядом она, показалось ему,

Разносится крик над болотом:

«Я догнал, наконец!» — а его жеребец

Уж кровавым окутался потом.

«Схватил!» — и по-прежнему мчится стремглав

По пустоши, по бездорожью,

Но, подобно тюку, рухнул конь на скаку,

Околел с диким визгом и дрожью.

И тут повернулась беглянка к нему,

Кошмаром представ пред глазами:

Красавицы нет, только жуткий скелет,

Где струится холодное пламя.

Из сборника «Новая Медуза»