Волк - [7]
– Ох, Мироша, – вздохнула Дарья, – на Карякиных и закона такого не сыщется, их в ступе не утолчешь – от песта увернутся.
– Не всякий прут по закону гнут, – упрямо сказал Мирон. – Как-нибудь ущучу, дак я из него правду-то соком выжму, запоет он у меня.
– Мироша ты мой, Мироша! Он еще когда запоет, а уж мы с тобой досыта напелись. Уехать бы нам отсель.
– От кого мне бежать – от Федьки, от недоноска этого карякинского?! Не-ет, тому не бывать. Я ему...
– Твоя гроза недолго гремит, – горько усмехнулась Дарья, – а Федька до смерти нас не оставит, я знаю. Поискал бы лучше покупателя на избу.
Без бурены вовсе забедовали. От темна до темна колотились поколотом, а толку-то? С хлеба на квас перебивались. Да тут вторым Дарья зачреватела, жди еще один рот. Когда про артель заговорили, у Мирона впереди ровно бы звёздка засветилась. Ждал артель, как избавления от бездольщины, да не дождался маленько: знойным полуднем изба его полыхнула. Жара стояла на ту пору – спасу нет. С поля прибежали, а уж изба снизу доверху занялась. Огонь, однако ж, от крыши шел, до венцов не сразу добрался. Потому Мирон успел-таки сундук из огня выхватить. Да еще тулуп в горящее окно швырнул. Тут над ним и затрещало. Метнулся в двери, а позади матица грохнулась, кровельная обрешетка в сруб посыпалась.
Набежали люди Мироново скрывище заливать, бревна баграми растаскивать, да уж поздно.
Изба еще злобно огрызалась сувойными языками пламени, когда из ведер на нее плескали, а погорельщик подобрал с земли железный шкворень и широко зашагал в Звонцы. Дарья хватилась, а его и след простыл. Почуяла, что одна беда другую беду родит, заголосила пуще прежнего и кинулась следом. А сама уж на сносях – как по дороге не разрешилась, одному Богу ведомо.
Карякины словно караулили Мирона. Увидали, что он, обгорелый, со шкворнем в руках, к их подворью шагает, хлопнули тяжелыми воротами – и на затвор. Цепи загремели: собак спускают.
– Ты чо, паря, от пожара очумел? – кричит из-за ограды хозяин. – Опять на Федьку небывалое клепаешь?
– Некому больше! – Мирон ему. – Он, гаденыш!
– Так ты знай, паря, что Федька еще вечорась в район поехал. Слышь, чо говорю? С вечера нету, за новыми литовками его послал.
– Брешешь, старый кобель! Открывай, не то разнесу!
– Уйди, Мирошка, добром прошу! Щас соседей кликну!
Заозирался Мирон – чем бы ворота в прах разнести. Подскочил к какому-то столбу, стал раскачивать, чтоб из земли выдернуть. Тут к нему бабушка согбенная подступилась с опаской.
– Дитятко, послушай меня, старую, – горестно заскрипела она. – Федька-то Карякин всамделе давеча ввечеру лошадь запряг да в район подался. Люди видели, скажут. Помолись, сынок, чтоб Господь сердечушко тебе размягчил, не то лихо на лихо найдет да еще сорок бедок с собой позовет. Покорись, дитятко, Бог тебя не оставит.
Зарычал Мирон, головой в столб уперся. Тяжело дышит, с хрипом. Обожженное тело огнем горит, на руках мутные пузыри повыскакивали.
Старушка крестит его издаля, сама наговаривает:
– Покорну душу, сынок, ни Бог, ни мир не оставят, глядишь, вытянут из нужи. А озлобелой души всяк стережется...
– Это у меня-то озлобелая?! – заревел Мирон, и бабушка отпрянула. – Вон у кого озлобелая! – кивнул на карякинское подворье. – Долго терпел! Коня извели – стерпел, корову – тоже стерпел. Дотерпелся до красного петуха. Не-ет, будет терпеть! Р-разнесу!
И опять стал рвать из земли столб. Тут и подоспела Дарья. Зарыдала, кинулась Мирону в ноги:
– Пойдем отсель, пойдем ради Христа...
Люди жалостливо глядели им вслед, головами качали:
– Ох, горемышный! Шкурой платит за Дарью свою.
– Вот она, любовь проклятущая.
– А чего любовь-то? Федьки ж нету. Не то старый пойдет поджигать? Само, небось, полыхнуло.
– Хы!.. Федьки нету... Мало у нас дорог околёсных? Дал крюка по тайге да и завернул к починку...
Мирон с Дарьей и двухгодовалым Степкой приткнулись у соседей в сараюшке. Раздумывали, куда теперь податься. А кто их, гольных, ждет?
Приезжал из района следователь – лысый человек с желтоватым лицом, на котором ясно пропечатались боль и усталость. Должно, желудочная боль, коли желть на обличьи проступила. Вызывал в сельсовет кой-какой народ, но концов не сыскал. Ходил на пепелище, дотошно разглядывал одиноко торчащую печную трубу. Издали она смахивала на грозный перст, указующий в небеси. Перед отъездом снова вызвал Мирона. Говорил, глаза от столешницы не поднимал:
– Виноватых нету, Мирон Аверьяныч. Были некоторые на примете, но подозрения отпали. Не подтвердились, короче. Потому пишу... вот, зачитываю: самовозгорание крышного покрова от печной трубы избяного отопления. – Помолчал, листнул без нужды протокол. – Федор Карякин, к примеру. У него в наличии алиби... оправдательный факт, чтоб понятно было. Видели его в тот день в скобяной лавке, продавец и еще два покупателя признали. И на базаре полдня шатался, тоже многие показали.
– А ежли я его порешу вместе с его алибой? – тяжело засопел Мирон, сжимая кулаки. – Ежли я сволочугу на его ж кишках повешу, тогда как?
– Тогда? – Следователь поерзал на стуле, прокашлялся. – Тогда я должен буду сказать на суде, что ты, Мирон Аверьяныч, сидел передо мной и грозился поверстаться с Федором Карякиным. Понимаешь ли?
«Про Кешу, рядового Князя» — первая книга художественной прозы сытывкарского журналиста Петра Столповского. Повесть знакомит читателя с воинским бытом и солдатской службой в мирное время наших дней. Главный герой повести Кеша Киселев принадлежит к той части молодежи, которую в последние годы принято называть трудной. Все, происходящее на страницах книги, увидено его глазами и прочувствовано с его жизненных позиций. Однако событийная канва повести, становясь человеческим опытом героя, меняет его самого. Служба в Советской Армии становится для рядового Князя хорошей школой, суровой, но справедливой, и в конечном счете доброй.
Книга о детдомовском пареньке, на долю которого выпало суровое испытание — долгая и трудная дорога, полная встреч с самыми разными представителями человеческого племени. Книга о дружбе и предательстве, честности и подлости, бескорыстии и жадности, великодушии и чёрствости людской; о том, что в любых ситуациях, при любых жизненных испытаниях надо оставаться человеком; о том, что хороших людей на свете очень много, они вокруг нас — просто нужно их замечать. Книга написана очень лёгким, но выразительным слогом, читается на одном дыхании; местами вызывает улыбку и даже смех, местами — слёзы от жалости к главному герою, местами — зубовный скрежет от злости на некоторых представителей рода человеческого и на несправедливость жизни.
Не теряй надежду на жизнь, не теряй любовь к жизни, не теряй веру в жизнь. Никогда и нигде. Нельзя изменить прошлое, но можно изменить свое отношение к нему.
«Сказки из Волшебного Леса: Находчивые Гномы» — третья повесть-сказка из серии. Маша и Марис отдыхают в посёлке Заозёрье. У Дома культуры находят маленькую гномиху Макуленьку из Северного Леса. История о строительстве Гномограда с Серебряным Озером, о получении волшебства лепреконов, о биостанции гномов, где вылупились три необычных питомца из гигантских яиц профессора Аполи. Кто держит в страхе округу: заморская Чупакабра, Дракон, доисторическая Сколопендра или Птица Феникс? Победит ли добро?
«Сказки из Волшебного Леса: Семейство Бабы-яги» — вторая повесть-сказка из этой серии. Маша и Марис знакомятся с Яголей, маленькой Бабой-ягой. В Волшебном Лесу для неё строят домик, но она заболела колдовством и использует дневник прабабушки. Тридцать ягишн прилетают на ступах, поселяются в заброшенной деревне, где обитает Змей Горыныч. Почему полицейский на рассвете убежал со всех ног из Ягиноступино? Как появляются терема на курьих ножках? Что за Котовасия? Откуда Бес Кешка в посёлке Заозёрье?
Маринка больше всего в своей короткой жизни любила белые розы. Она продолжает любить их и после смерти и отчаянно просит отца в его снах убрать тяжелый и дорогой памятник и посадить на его месте цветы. Однако отец, несмотря на невероятную любовь к дочери, в смятении: он не может решиться убрать памятник, за который слишком дорого заплатил. Стоит ли так воспринимать сны всерьез или все же стоит исполнить волю покойной дочери?
О книге: Грег пытается бороться со своими недостатками, но каждый раз отчаивается и понимает, что он не сможет изменить свою жизнь, что не сможет избавиться от всех проблем, которые внезапно опускаются на его плечи; но как только он встречает Адели, он понимает, что жить — это не так уж и сложно, но прошлое всегда остается с человеком…
Джоэл бен Иззи – профессиональный артист разговорного жанра и преподаватель сторителлинга. Это он учил сотрудников компаний Facebook, YouTube, Hewlett-Packard и анимационной студии Pixar сказительству – красивому, связному и увлекательному изложению историй. Джоэл не сомневался, что нашел рецепт счастья – жена, чудесные сын и дочка, дело всей жизни… пока однажды не потерял самое ценное для человека его профессии – голос. С помощью своего учителя, бывшего артиста-рассказчика Ленни, он учится видеть всю свою жизнь и судьбу как неповторимую и поучительную историю.