Волчья ягода - [12]

— Короче, западло и стоять рядом, — снова ввернул свое Эдик.

— Завались, — произнес Глеб.

Эдик переглянулся с товарищами, заерзал на стуле:

— Да чо ты из себя строишь тоже, ну? Сам от нового братишки шарахаешься, даже сесть с ним не захотел на контрольной, знаешь что-то, чего нам нельзя? Нашел резиновые хуи у него под матрасом? Тебе тоже западло, так и скажи!

— Мне — не западло, — сказал Глеб твердо, засовывая в самую глубину своего сознания ностальгичный запах аммиака и вид круглых Эдиковых глаз. — Он — нормальный. Отъебитесь от него.

— Западло! — вклинился Виталик. — Спорим на мою новую доску для сноуборда, что ты его не поцелуешь?

Эдик подавился соком, Никита крякнул одобряюще. Глеб сощурился — играли гормоны, чувство азарта, желание доказать свое превосходство.

— Завтра утром принесешь, — сказал он, поднявшись.

Пашка, когда Глеб приблизился, перестал смеяться.

— Чего ты? — спросил, а Глеб уже вздергивал его за локти под множеством устремленных в их сторону глаз.

— Извини, — сказал он перед тем, как прижаться к его сомкнутым губам.

Сердце у Пашки, который так и не закрыл глаз, забилось часто-часто, и кажется, что дышать он тоже перестал. Глеб, скользнув языком между мягких губ, оторвался со вздохом, усадил его на место и оглянулся, наблюдая, как у Эдика и компании вытягиваются физиономии. Возможно, дело бы закончилось иначе, будь в столовой в этот момент хоть один учитель. Девчонки-младшеклассницы зашептались, кто-то из старшеклассников выразил свое недоумение матерно и некультурно, но тихо — Глеба опасались многие. Пашка, подхватив рюкзак, сразу же выбежал, а Глеб, испытав укол совести, негромко выругался тоже — идиотская вышла ситуевина.

Сидя у сетки, отделяющей двор от спортивной площадки, за зданием, где камеры отсутствовали, Паша позволил себе вытащить сигарету из новой, купленной в ларьке неподалеку, пачки. Спросил на удачу, и приятно поразился, что продавщице было откровенно параллельно, сколько ему лет. Она даже паспорт не спросила.

Рядом, под ногами, валялись раздавленные окурки. Паша затянулся, сполз на корточки и уперся затылком в стену, выдыхая.

И почему, когда вроде все наладилось, обязательно случается какое-нибудь дерьмо? И благодаря тому, от кого точно не ждешь.

От Глеба он такой подставы не ждал, но она случилась, и это было полбеды, потому что Паша не мог никогда и подумать, что его первый поцелуй случится с парнем. Противно не было, но впечатление и чудесность момента, конечно, утеряны безвозвратно. Не повезло и тут. Плюс новые сплетни и пища для обсуждений еще на месяц-другой, а там придумают, как Пашка дрочил кому-нибудь в туалете. Или что поинтересней. Им ничего не стоит.

— Нашел тебя наконец! — Глеб, вынырнув из-за угла, расслабил узел галстука, перевел дыхание. — Извиниться хотел.

— Поспорили? — спросил Паша, смотря в сторону.

— Да, — Глеб бросил рюкзак на асфальт, сел рядом. — Поспорили. Извини, я дурак.

— Ага, — проговорил Паша, затушил окурок, поднялся и скрылся за углом.

Дома, уже перед сном, в комнату постучался Глеб.

— Что еще? — спросил Паша, приподнимаясь над подушкой.

— Ты меня извинишь? — спросил Глеб вполне искренне, и Паша вздохнул:

— Уже. Что теперь, всю жизнь кислячить? Мою репутацию и так было не спасти, я для них пидор с первого дня.

— А я токсичный неадекват, — сказал Глеб. — Я в прошлом году со всеми, с кем можно было, передрался.

— Я так и думал. Забыли, в общем, дай поспать.

Глеб закрыл за собой дверь, Паша вздохнул в подушку — глупо получилось. Все-таки себе он соврал — чудесность момента случилась, ведь его обсыпало от этого невинного прикосновения ледяными мурашками. Сейчас уже, размышляя в тепле и покое, замотавшись в одеяло, прислушиваясь к стуку балконной двери, он это осознал.

И как необычно это было, как же необычно.

Глеб, сбросив на кафель одежду, шагнул под холодную воду. Мысли лезли дурацкие, настырные, прилипчивые, тревожа и пробуждая в груди чувство неудовлетворенности. Чего-то недоставало. Вспенивая в ладонях шампунь, Глеб размышлял, искал, силился понять, чего именно, пока догадка не звякнула в ушах тихим звоночком: Паша не ответил. Стоял, сжав губы, и на поцелуй не ответил. А хотелось.

Чтобы узнать, как это, приятно ли, так же тревожно и странно, как думать об этом? Это и поцелуем сложно было назвать, непонятно что вышло — глупое, неуклюжее.

То, что Паша такой же парень, как и он сам, Глеб вспомнил, снимая с крючка полотенце, протер запотевшее зеркало, сощурился отражению:

— Вот и вляпались мы с тобой, придурок мохнатый.

Дед говорил, что когда встретишь своего человека, поймешь сразу — потому что пол, возраст, положение в обществе, язык и внешность станут вмиг неважными. Пустыми. Это большая радость и большое горе — твой человек может и не захотеть быть твоим.

Да черта с два, подумалось. Вся жизнь впереди.

А это — так. Наваждение.

6

Фюльгья волчья

И в мою скребется дверь

Хочет, чтоб я вышел, хочет,

Аж до воя дикий зверь.

Горечь в горле, пепел в горле,

Пусть засов не зазвенит.

На свое родился горе

Тот, кто зверя приманит.

Фюльгья волчья чодит ночью

В предрассветный темный час

Хочет, хочет зверь мой, хочет