Вокруг света на такси - [5]

Шрифт
Интервал

Жена. А разве я не сказала свой маршрут?

Таксист. Похоже, что ваш маршрут закончился, мадам. (Останавливает машину.)

Жена. Ты так ставишь вопрос? Хорошо. Но сначала ты мне скажешь, так ли было в этой машине сегодня утром, как я тут рассказала?

Таксист. Вы треплетесь, треплетесь, треплетесь, а я все это должен слушать, слушать, слушать…

Жена. Тебе он тоже что-то рассказывал?

Таксист. Учитесь ездить молча! Молча!

Жена. Прав. Сто раз прав. Что может рассказать немолодая одинокая женщина молодому сильному мужчине…

Таксист. Если бы я был сильным, я давно вытряхнул бы вас из машины… И муженька вашего тоже надо было бы…

Жена. Вот его бы да! И каталась бы я с тобой сейчас молча. Молча.

Пауза.

Таксист. Куда там, на бульваре-то, — в начало, в конец?

Жена. Не знаю… где-то там…

Таксист. Номер дома?

Жена. Это не дом, это место.

Таксист. Ладно, поехали.

Едут.

Жена. Кстати, если тебе необходимо что-то рассказать… ну выговориться — я готова слушать.

Таксист. Мне нечего. Едут.

Жена. Ты женат?

Таксист. Не был.

Жена. А девушка есть?

Таксист. Не обзавелся.

Жена. Конечно, мужчине любовь нужна меньше, чем женщине. У вас есть работа, спорт, друзья…

Таксист. А у женщин — подруги…

Жена. Чтобы вы знали, мужики, подруги только подчеркивают одиночество.

Таксист. Это мода. Сейчас нет такой, которая бы не сказала: я одинока. За дуру считать будут…

Жена. Слушай, вот тебе моя визитка. Тут служебный… Позванивай. Иногда бывает, нужна машина. С хорошим собеседником.

Таксист. Это со мной, что ли?..

Жена. А какое впечатление я произвожу на тебя?

Таксист. Нормальное.

Жена. Перед тобой проходят сотни лиц, вы, таксисты, должны разбираться в людях. Таксист. Я смотрю только на дорогу.

Жена. По внешнему виду многое о человеке можно сказать.

Таксист. Если я буду не машину вести, а пассажиров разглядывать…

Жена. А вот о тебе я могу сказать все.

Таксист. Не надо.

Жена. Не буду.

Едут.

С тобой интересно общаться…

Таксист. Обычно я молчу.

Жена. Зря. Тебе идет разговаривать.

Таксист. Что-нибудь сболтнешь, потом пожалеешь…

Жена. Но станет легче, ей-богу.

Таксист. А тому?

Жена. Кому?

Таксист. Кто все это выслушал? Придет домой и повесится.

Жена. И черт с ним! Нельзя быть таким впечатлительным. За меня не бойся, у меня нервы железные, мне можешь вывалить все.

Таксист. Все?..

Жена. О, уже бульвар!.. Здесь направо и помедленнее.

Таксист. Где?.. У столба?

Жена. Нет. У этого человека. В синем плаще.

Машина останавливается. Жена выходит из машины, хватает мужчину за рукав плаща, затягивает его вслед за собой на заднее сиденье. Мужчине чуть за пятьдесят. Будем называть его Попутчик.

(Попутчику). Дверь захлопни… Сильней!

Попутчик. Я сильнее не могу.

Жена. О, господи!.. (Перегибается через него, с силой хлопает дверкой; Таксисту.) Поехали!

Таксист. Куда?

Жена. Ну, прямо, прямо!

Машина трогается.

Попутчик. Ты мне плащ прищемила.

Жена. Ничего, доедешь и так.

Попутчик. Куда?

Жена. Чего ты такой мокрый?

Попутчик. В нашем районе был дождь.

Жена. Я тебе зонт подарила.

Попутчик. Плащ удобней. Не надо ничего держать, руки свободные.

Жена. Вот и мокни.

Попутчик. Стоял у столба, наблюдал, как люди дорогу переходят…

Жена. Тебе полезно. Напишешь роман «Переход», получишь наконец Нобелевскую премию.

Попутчик. Слушай, что ты со мной делаешь! Превратила в какого-то… проститутку, затаскиваешь в машину…

Жена. Тебе что, плохо?! Кто бы меня затащил…

Попутчик. С тобой я теряю пол. (Таксисту.) Остановите машину! (Жене.) Пойдем ко мне.

Жена. Что?

Попутчик. Пойдем… ко мне…

Жена. Сегодня не могу.

Попутчик. Зачем тогда приехала?

Жена. Увидеть хотела, просто увидеть. Такого не предполагаешь?

Попутчик. А ты, ты себе можешь предположить, что именно сейчас, в этот момент, я не могу без тебя?

Жена. У тебя что — котлеты кончились?

Попутчик молчит, надулся.

Таксист. Так останавливать?

Попутчик. Нет.

Жена. Ну, прости… Вырвалось… Извини…

Попутчик. Я понимаю, я тряпка…

Жена. Это я, я мерзкая, трепливая баба!

Попутчик. Ну, ладно…

Жена. Ты прав, меня надо убить.

Попутчик. Твои котлеты на этот раз были восхитительны.

Жена. Правда?.. Я завтра приеду, еще наверчу.

Попутчик(после небольшой паузы). У меня опять ничего не получается… Сегодня целое утро просидел над листом бумаги.

Жена. Ничего не написал?

Попутчик. Почему же — написал. Одно слово — «Безнадега».

Жена. «Безнадега»… Неплохое слово. Считай, хорошо поработал.

Попутчик. Издеваешься?

Жена. Успокойся, у тебя все получится.

Попутчик. Мне пятьдесят один.

Жена. Это не цифра.

Попутчик. Я устал. Я не могу так больше. Ты приходишь со своими котлетами, я их съедаю, и ты уходишь к себе домой ужинать. А я остаюсь один.

Жена. Но, дорогой, что же делать?

Попутчик. Ты знаешь что.

Жена(после паузы). Я не могу его бросить.

Попутчик. Ты же не любишь его, почему ты с ним живешь?

Жена. Знаешь, что он мне вчера сказал: «Когда-нибудь ты выйдешь из дома и увидишь меня здесь вместо лампочки». У нас во дворе арка такая, и там фонарь висит…

Попутчик. Идиот!

Жена. Крюк очень толстый, я посмотрела…

Попутчик. Кретин!

Жена. Ты не имеешь права!

Попутчик. Может, ты его, действительно, любишь?

Жена. Я его жалею.

Попутчик. А меня тебе не жалко?

Жена. А тебя я люблю.

Попутчик. Ничего себе любовь!.. Раз в неделю приходишь, расплачиваешься котлетами — и это любовь?..


Еще от автора Виктор Иосифович Славкин
Взрослая дочь молодого человека

В центре пьесы – переосмысление противостояния стиляг и идеологически правильных партработников: главный герой произведения по кличке Бэмс во время учебы в университете был призван к ответу вышестоящими органами за свое увлечение «американским образом жизни», а проще говоря, западной музыкой. Его сокурсник, комсорг Ивченко – не вмешался в учиненную над ним расправу. Встретившись спустя много лет, бывшие друзья смотрят на давно отгремевшие страсти с позиции умудренных жизнью людей.Как писал сам Виктор Славкин: «Поначалу пьеса называлась «Дочь стиляги», и в ее основе лежала подлинная история.


Серсо

До резкой смены эпох оставалось еще без малого 10 лет, но в застойном воздухе 80‑х драматурги позднесоветского периода уже улавливали меняющиеся настроения, пытаясь выразить свое поколение. Пьеса Виктора Славкина «Серсо» по праву стала легендарным текстом уходящей эпохи, увековечив «внутренних эмигрантов» советского периода, потомков чеховских недотеп, разочарованных в себе и в стране людей, смиренно живущих в то время, когда им выпало жить.«Серсо» имеет и другое название, ставшее крылатым выражением: «Мне 40 лет, но я молодо выгляжу»: компания 40‑летних, в разной степени знакомых друг с другом людей приезжает на выходные в загородный дом.


Пьесы (сборник)

В сборник драматурга Виктора Славкина вошли пьесы «Плохая квартира», «Мороз» и «Картина». Они охарактеризованы автором как «одноактные комедии». Небольшие изящные произведения объединены темой абсурдности одиночества и отчуждённости от мира. В «Плохой квартире» Славкин вдохновляется классиками драматургии абсурда, соединяя абсурд с житейской, даже немного сентиментальной историей. Герой «Картины», художник, мучительно пытается решить, хочет он быть Творцом или нет, а для героя «Мороза», «специалиста по всему на свете» вся жизнь проходит незаметно за абсурдными телефонными консультациями.


Оркестр

Первая пьеса Виктора Славкина. Действие происходит в оркестре между музыкальными номерами. Один из музыкантов пришел на репетицию, забыв дома ключ от футляра. Он никак не может открыть футляр и достать инструмент. Репетиция идет без него, а музыкант чувствует, как выпадает из коллектива. Окружающие начинают по-разному к нему относиться. Одни переживают, другие говорят: и без него хорошо, не очень-то он и нужен. В один из антрактов режиссер его спрашивает: вы помните, на каком инструменте играли? Может быть, мы позовем имитатора, он сымитирует звук? К тому времени музыкант уже не может вспомнить, что же у него за инструмент, пытается как-то описать звук, но никто его не понимает.


Исповедь графомана

Обычный графоман решает обмануть судьбу – переписывать тысячи страниц пушкинских сочинений, чтобы в каккой-то момент, разогнавшись – написать что-то своё.И у него получается…почти, потому что у всего есть своя цена.


Стрижка

В начальной ремарке «Стрижки» драматург подчеркивает, что особой разницы нет, будет ли главный герой по ходу действия стричь одного клиента, или же разные люди будут сменять друг друга в его кресле. Все это неважно, потому что парикмахер достиг той критической фазы, когда ему просто необходимо выговориться, чтобы озвучить прежде всего для самого себя давно назревшие мысли: «Я, знаете, до сорока лет страдал от своего характера, от того, что он не такой, как хотелось бы… До сорока лет я боролся со своим характером, думал – переломлю себя, и жизнь пойдет другая.