Воинская культура Японии: боевые искусства, мифы и история - [56]
После захвата Маньчжурии и учреждения марионеточного государства Маньчжоу-го Япония начинает основывать там свои как административные, так и учебные институты. Для подготовки высших администраторов из японцев был создан в 1938 году университет Кэнроку Дайдо Такуин[614]. Университет Кэнроку был создан учеником Уэсиба Морихэя генералом Мацудайра, именно в этом университет впервые начали преподавать айкибудо мастера Уэсиба[615]. На постоянной основе в университете преподавал ученик Уэсиба — Томики Кэндзи (1900—1979), а Уэсиба устраивал показательные выступления перед императором Маньчжоуго Пу И и ректором университета Кэнроку[616].
Вместе с возрождением занятий боевыми искусствами японские власти продолжили патриотическое и националистическое воспитание общества. Все идеи кодекса бусидо, касавшиеся преданности вассала господину, чувства долга и чести, теперь переносились на отношения между гражданином и государством, которое олицетворял, прежде всего, император. Победа в русско-японской войне повлияла на восприятие японцами своей страны как великой империи, призванной нести свет другим странам, под которым подразумевалась японская культура и власть. Вместе с тем не ушел в прошлое и ритуалсэппуку(харакири). После смерти императора Муцухито сэппуку совершил бывший командующий осадой Порт-Артура Ноги Марэсукэ (1849—1912). Ноги был потомственным самураем и считал себя ответственным за смерть 56.000 солдат, погибших при взятии Порт-Артура, он попросил у императора разрешение совершитьсэппуку, но император запретил ему. В день похорон императора Ноги решил, что свободен от клятвы, совершив вместе со своей женойсэппуку[617]. Перед самоубийством маршал и его жена написали предсмертные стихотворения в духе древней традиции[618].
Дом, в котором жила и умерла семейная чета Ноги, стал музеем, а рядом с ним было построено синтоистское святилище, в котором почитался дух национального героя[619]. Другой пример громкого самоубийства японского генерал связан с командующим 4-й Квантунской армией генерал-лейтенантом Уэмура Микао[620]. Уэмура совершил самоубийство в советском плену, объяснив свой поступок следующим образом: «Лучше храбро умереть и извиниться перед империей, чем долго жить и увеличивать позор»[621]. Воспитанные в духе безоговорочной преданности империи люди ставили её интересы и честь превыше своей собственной жизни. Чувство позора и стыда для японских воинов зачастую было настолько сильным, что единственным выходом для себя они видели добровольную смерть в виде харакири.
Не избежали влияния агрессивной пропаганды и школы боевых искусств. Однако стоит отметить, что, сохранив все древние философские и религиозные составляющие, современные школы боевых искусств практически не вспоминают своё сотрудничество и вклад в империалистическую пропаганду. Например, глава школы Касима Син-рю Кунии Дзэнья сохранял свои связи с праворадикальными активистами и после Второй мировой войны, обучая их боевому искусству[622].
В 1902 году на русском языке вышла книга «Япония и японцы. Жизнь, нравы и обычаи современной Японии» немецкого автора Эрнеста фон Гессе-Вартега, в которой впервые было рассмотрено культурно-историческое влияние боевых искусств на менталитет японцев[623]. Заключительная глава книги называлась «Джиуджутсу» и была посвящена рассмотрению японского национального характера, в основе которого, по мнению Гессе-Вартега, лежит основной принцип джиу-джитсу — «победить подчинением»: «… джиуджутсу выражает расовый дух, который должен стать понятным державам, интересующимся восточной Азией и желающим успешно выступить против Японии. Как каждый самурай прибегал в нужных случаях к джиуджутсу, так и все японцы, вместе взятые, прибегают к нему: их отношение к иностранцам ничто иное, как джиуджутсу. В течение последних десяти лет это было основным тоном всей японской политики, и если Япония до сих пор успешно выходила из своего политического, экономического и культурного кризиса, то только благодаря применению джиуджутсу японскими государственными людьми»[624]. Рассматривая успехи японцев в освоении европейских наук, формировании государственного аппарата, создании современных армии и флота, Гессе-Вартег отмечал, что японцы действовали ради собственных национальных интересов, используя европейцев для устранения слабостей японского государства, а отнюдь не из восторженности перед европейской культурой и образом жизни: «все это, в сущности, было только джиуджутсу, игра слабого с сильным, беспощадное пользование силами сильного для своих национальных выгод, скрытая борьба восточных людей с европейцами, в которой последних просто водили за нос»[625]. Гессе-Вартег также предупреждает о росте милитаристских настроений и стремлении Японии к гегемонии в восточной Азии, а также о грядущем столкновении европейских держав с возросшей в силе Японией[626]. После русско-японской войны 1904—1905 гг. практически во всех русскоязычных изданиях о джиу-джитсу вставлялась рекламная ремарка, что именно знание джиу-джитсу в той или иной степени помогло японцам победить в войне
