Воинская культура Японии: боевые искусства, мифы и история - [45]
Его огромная духовная сосредоточенность позволяла ему одержать победу над соперником прежде, чем тот что-либо предпримет»[457]. Образ непобедимого мастера еще много лет всплывал перед глазами Тэссю, оказавшись для него серьезным психологическим препятствием: «Каждый день после тренировок с разными мастерами меча мне виделось, что Асари стоит передо мною как гора. И невозможно было ни нанести ответный удар, ни прогнать это видение»[458].
Страх перед учителем, страх поражения превратился в фобию, психическое расстройство, сопровождаемое даже галлюцинациями. Впоследствии в результате тяжелых и многолетних тренировок и аскетических дзэнских практик Тэссю удалось избавиться от этого гнетущего образа, и он достиг состояния «без врага», когда мастер Асари перестал подавлять его психологически. Для подтверждения этого Тэссю не пришлось сражаться со своим учителем, он понял, что страх ушел во время медитации, придя в зал и встретившись с мастером, он это лишь подтвердил.
Медитацию принято трактовать как один из способов выхода в бессознательное[459]. В школах боевых искусств связанных с дзэн она применялась как метод психокоррекции и психореабилитации.
Таким образом, процесс трансформации философских учений под влиянием дзэн-буддизма в школах боевых искусств обусловил переход от классических будзюцу (боевых искусств) к современным будо (воинский путь)[460]. Буддийская идея достижения просветлённости «здесь и сейчас» в результате практики и тренировки сознания находит живой отклик в среде мастеров боевых искусств. В зависимости от школы и мастера воздействие дзэн-буддизма различалось. Если в одних школах дзэн стал эффективным методом тренировки сознания для достижения боевого мастерства, то в других школах произошло полное переосмысление сущности и назначения практики боевых искусств: боевые искусства воспринимались способом и путём достижения просветлённого сознания, трансформировавшись из боевой в духовную дисциплину. В эпоху Эдо (1603—1868)кюдоииайдопревратились в пути духовного самосовершенствования, в то же время школы, ведущие своё начало от семьи Ягю (Ягю синкагэ-рю, Ягю синган-рю и др.) сохранили свою боевую эффективность. Другой же важнейшей целью соединения практики дзэн с боевыми искусства стало освобождение от страха смерти, ставшее основой психологической подготовки воинов к битве. Методы дзэн продемонстрировали огромную практическую значимость в деле психической подготовки воинов.
Китайский фактор сыграл значительную роль в развитии Японии. В культурном плане Япония оказалась в роли реципиента различных философских и религиозных учений из Китая. Китайские учения наполнили воинские традиции стратегическим, философским и морально-нравственным содержанием. Философское осмысление пути воина привело к выработке идеи о роли боевых искусств в самосовершенствовании человека и о долге защищать культуру. Буддизм проложил дорогу к сердцам воинов, показав пример самоотверженности, дисциплины и долга в аскетических практиках и подвижничестве. Дзэн-буддизм стал эффективным методом тренировки сознания для достижения боевого мастерства, а также сыграл решающую роль в трансформации боевых искусств в духовные дисциплины в эпоху Эдо (1603—1868). Рецепция буддистских практик и методов тренировки сознания проходила в результате непосредственного обучения мастеров боевых искусств у буддистских наставников. Любое знание от стратегии до медицины, полученное мастерами боевых искусств, приспосабливалось для целей совершенствования боевого искусства. Можно сказать, что мастера постоянно находились в поиске практик, методов или ритуалов, которые бы предоставили им преимущество в боевом, педагогическом или же психологическом аспекте боевых искусств. Практики и методы, которые, по мнению мастеров, обладали особой практической эффективностью или же отсутствовали в системе обучения других школ (т.е. являлись эксклюзивным), включались в канон школы в качестве знаний, передающихся изустно. Социокультурные практики, подвергшиеся рецепции, неизбежно трансформировались под нехарактерные для них изначально цели и задачи. В свою очередь традиции боевых искусств также менялись под воздействием воспринятых учений. Сочетание мирного периода эпохи Эдо с рецепцией буддистской и конфуцианской философии предопределило создание классических школ будо, в которых воинское искусстводзюцустало лишь средством самосовершенствования на пути будо.
Глава 3
Развитие японских боевых искусств на рубеже XIX—XX веков
3.1 Эволюция системы школ боевых искусств в эпоху перемен
В предыдущих главах был рассмотрен процесс рецепции классических восточноазиатских традиций и социокультурных практик школами боевых искусств, а также репрезентация боевых искусств в традиционных для Японии формах искусства и литературы. В XIX веке традиционные японские практики испытали на себе влияние, как социально-экономических потрясений, так и иностранной культуры. Помимо уже поднятых вопросов рецепции социокультурных практик, XIX век интересен тем, что он поднимает вопрос восприятия Другого в культуре, а также восприятие собственной культуры через призму инокультурного восприятия. Проблематика восприятия Другого до сих пор остаётся одним из ключевых вопросов культурологических исследований
Кто такие интеллектуалы эпохи Просвещения? Какую роль они сыграли в создании концепции широко распространенной в современном мире, включая Россию, либеральной модели демократии? Какое участие принимали в политической борьбе партий тори и вигов? Почему в своих трудах они обличали коррупцию высокопоставленных чиновников и парламентариев, их некомпетентность и злоупотребление служебным положением, несовершенство избирательной системы? Какие реформы предлагали для оздоровления британского общества? Обо всем этом читатель узнает из серии очерков, посвященных жизни и творчеству литераторов XVIII века Д.
Мир воображаемого присутствует во всех обществах, во все эпохи, но временами, благодаря приписываемым ему свойствам, он приобретает особое звучание. Именно этот своеобразный, играющий неизмеримо важную роль мир воображаемого окружал мужчин и женщин средневекового Запада. Невидимая реальность была для них гораздо более достоверной и осязаемой, нежели та, которую они воспринимали с помощью органов чувств; они жили, погруженные в царство воображения, стремясь постичь внутренний смысл окружающего их мира, в котором, как утверждала Церковь, были зашифрованы адресованные им послания Господа, — разумеется, если только их значение не искажал Сатана. «Долгое» Средневековье, которое, по Жаку Ле Гоффу, соприкасается с нашим временем чуть ли не вплотную, предстанет перед нами многоликим и противоречивым миром чудесного.
Книга антрополога Ольги Дренды посвящена исследованию визуальной повседневности эпохи польской «перестройки». Взяв за основу концепцию хонтологии (hauntology, от haunt – призрак и ontology – онтология), Ольга коллекционирует приметы ушедшего времени, от уличной моды до дизайна кассет из видеопроката, попутно очищая воспоминания своих респондентов как от ностальгического приукрашивания, так и от наслоений более позднего опыта, искажающих первоначальные образы. В основу книги легли интервью, записанные со свидетелями развала ПНР, а также богатый фотоархив, частично воспроизведенный в настоящем издании.
Перед Вами – сборник статей, посвящённых Русскому национальному движению – научное исследование, проведённое учёным, писателем, публицистом, социологом и политологом Александром Никитичем СЕВАСТЬЯНОВЫМ, выдвинувшимся за последние пятнадцать лет на роль главного выразителя и пропагандиста Русской национальной идеи. Для широкого круга читателей. НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ Рекомендовано для факультативного изучения студентам всех гуманитарных вузов Российской Федерации и стран СНГ.
Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .
Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.