Воевода - [160]
— Но мы распылим свои силы, — заметил Степан.
— Вроде бы так, но об этом будем знать только мы, и в том наш козырь. Ордынцы же никогда не подумают, что мы отважились разделить малые силы. И вот что случится. Когда ты, Степан, пройдёшь берегом сотню вёрст и весь берег будет твой, ордынцы подумают, что мы пришли большой силой. Ты идёшь до селения Чибан-Кунь — это три дня пути. Мы идём до реки Коча — это тоже примерно три дня пути. На четвёртый день, сколько бы ты ни прошёл — запомни это, — ты поворачиваешь строго на восход солнца и снова идёшь три дня. Мы тоже поворачиваем на восток, но идём два дня. Далее нельзя, там близко Бахчисарай. — Даниил нашёл прут и вычертил на земле путь движения полков. — Вот Гезлёв, вот море, это берег, и мы идём по нему. Понятно ли?
— Всё ясно, — ответил Степан.
— Вот мы повернули раз, вот — другой, и мы уже сходимся. А как сойдёмся, развернём сотни в линию лицом к морю и двинемся как охотники, загоняя волков за красные флажки, уничтожая крымчаков, которые окажутся на нашем пути. Так мы вернёмся в Гезлёв. И ежели пошлёт Бог удачу, мы выполним государеву волю. Есть ли у вас возражения? — Даниил замолчал, продолжая что-то вычерчивать на выгоревшей земле кострища.
Степан подумал: «А ведь мне нечего возразить. Лучше и не придумаешь». Иван копнул глубже, спросил:
— А ежели схватки с ордынцами задержат какой-либо полк?
— Может и так быть. Тогда Степан или мы продолжаем двигаться вперёд в заданной загородке, пока не придём друг другу на помощь.
— Тоже верно, — согласился Иван и спросил: — А в полон мы будем брать?
— Нет, Ванюша. Сия обуза нам не нужна. Мы лишь будем освобождать от полона и рабства русичей. Всех мужей, женщин, подростков. — И тут же подумал: «Может, на моём пути и Катюша встретится». — Мы поведём их с собой. А ежели они захотят взять в руки оружие — дадим: пусть бьются с крымцами.
— Дай-то Бог, чтобы всё так и было. И спасибо тебе, воевода. Мы теперь не слепые котята, знаем, куда идти и что делать, — сказал Степан.
Даниил усмехнулся:
— Всё это, Стёпа, пока досужие рассуждения. На деле всё может быть не так. Об одном скажу твердо, зарубите себе на носу: никому из ратников не позволяйте зверствовать над местными жителями. Мы не ордынцы, и мирные старики, старухи, дети должны оставаться для нас мирными.
— Не знаю, Фёдорыч, можно ли того добиться. Есть ведь среди воинов и обездоленные ордынцами, — отозвался Пономарь.
— А вы постарайтесь, и у нас ещё есть время вразумить всех ратников быть милосердными к тем, кто не держит оружия в руках.
— Будем стараться, воевода, быть доблестными воинами.
— Не прибедняйся, Стёхпушка. Ты ведь по природе доблестный воин.
— Воевода, похвала для меня губительна, — засмеялся Степан.
На том побратимц расстались. Даниил зашёл в шатёр, но тут только Захар отсыпался, и Даниилу стало одиноко. Он вышел, сказал воину, стоявшему в карауле, что идёт на косу, и отправился к той, которая за минувший месяц вошла в его плоть и кровь. Он шёл и перебирал все вечера, все ночи, проведённые близ Олеси, и ему казалось, что они прожили рядом долгую-предолгую жизнь. Даниил поведал ей всё о своей походной маете. Она поделилась с ним своими радостями и печалями. И того и другого у неё было вдоволь, может быть, горя она хлебнула больше, но по нраву своему умела открещиваться от черноты жизни и видела в ней, запоминала из неё то, что приносило ей отраду, какой бы она ни была, малой или большой. Она умела и другим приносить отраду своей непобедимой жаждой творить добро, не прося ничего взамен. Так понял Даниил нрав Олеси и был признателен ей за это. Получилось, что всего за месяц близости она наградила его таким обилием своей доброты, что он не знал, как и чем её отблагодарить. Он старался быть с нею ласковым, исполнял её любое желание, но её желания были столь обыденны и просты, что и говорить о них было нечего. Их следовало принимать как должное в общении двух близких людей. И вывод был у Даниила один. Даст Бог, он вернётся из Крыма, обязательно увезёт её в Москву вместе с родителями и там, когда придёт час, по христианскому обычаю он приведёт её в храм и они обвенчаются. Это, как ему казалось, было его непоколебимое желание.
А сегодня он шагал на свидание к Олесе с болью в сердце. Им предстояла разлука. Никто и ничто не могло избавить их от расставания. Он оставался воеводой, и ратный долг был для него превыше всего. Как всегда в это вечерний час, Олеся ждала его на опушке рощи. Едва он повернул на косу, как увидел её стоящей под клёном. Заметив Даниила, она побежала навстречу, с улыбкой, со сверкающими радостными глазами прильнула к нему, привстав на цыпочки, поцеловала. И Даниил, как всегда, прижал её к груди, дабы почувствовать стук её отважного, доброго и, теперь можно было добавить, любящего сердца.
Они не задержались во дворе, пошли в новый дом. В нём было ещё непривычно пусто. Но всё здесь сверкало янтарным блеском: стены, потолки, пол, — и этот янтарный блеск согревал человека, дышалось легко, свободно. Матушка Олыка уже приготовила топлёного молока. Даниил сел к столу, поблагодарил за угощение и с удовольствием выпил большую кружку. Олыка, сидевшая напротив, прищурив добрые глаза, тихо сказала?

Новый роман известного писателя — историка А. И. Антонова повествует о жизни одной из наиболее известных женщин Древней Руси, дочери великого князя Ярослава Мудрого Анны (1025–1096)

Елена Иоанновна прожила недолгую но яркую, наполненную событиями жизнь. В 21 год она вышла замуж за литовского князя Александра, который через несколько лет был избран правителем и польского королевства. Благодаря уму и такту, Елена пользовалась всеобщим уважением, активно помогала мужу в государственных делах. Но после трагической гибели Александра положение великой княгини и королевы резко осложнилось: ей стали чинить обиды и литовско-польские паны, и католическая церковь, и новый король Сигизмунд... Новый роман современного писателя–историка А.

Крупный полководец и государственный деятель Михаил Борисович Шеин (?—1634) остался в истории XVII века как организатор и руководитель знаменитой 20-месячной «Смоленской обороны» во время интервенции польско-литовских войск в Россию. Новый роман современного писателя-историка А. Антонова посвящён одному из самых прославленных военачальников XVII века, воеводе Михаилу Борисовичу Шеину.

Александр Ильич Антонов (1924—2009) родился на Волге в городе Рыбинске. Печататься начал с 1953 г. Работал во многих газетах и журналах. Член Союза журналистов и Союза писателей РФ. В 1973 г. вышла в свет его первая повесть «Снега полярные зовут». С начала 80-х годов Антонов пишет историческую прозу. Он автор романов «Великий государь», «Князья веры», «Честь воеводы», «Русская королева», «Императрица под белой вуалью» и многих других исторических произведений; лауреат Всероссийской литературной премии «Традиция» за 2003 г.В данном томе публикуется роман «Княгиня Ольга», в котором перед читателями предстает портрет русской святой, великой княгини, правившей Киевской Русью в X веке.

Александр Ильич Антонов (1924—2009) родился на Волге в городе Рыбинске. Печататься начал с 1953 г. Работал во многих газетах и журналах. Член Союза журналистов и Союза писателей РФ. В 1973 г. вышла в свет его первая повесть «Снега полярные зовут». С начала 80-х гг. Антонов пишет историческую прозу. Он автор романов «Великий государь», «Князья веры», «Честь воеводы», «Русская королева», «Императрица под белой вуалью» и многих других исторических произведений; лауреат Всероссийской литературной премии «Традиция» за 2003 год.В этом томе представлен роман «Евпраксия», в котором повествуется о судьбе внучки великого князя Ярослава Мудрого — княжне Евпраксии, которая на протяжении семнадцати лет была императрицей Священной Римской империи.

Об одной из самых известных женщин Древней Руси, жене великого князя Владимира Святого, византийской принцессе Анне (963-1011). Согласно летописным свидетельствам, именно благодаря ей произошло крещение Руси.

Исторический роман Акакия Белиашвили "Бесики" отражает одну из самых трагических эпох истории Грузии — вторую половину XVIII века. Грузинский народ, обессиленный кровопролитными войнами с персидскими и турецкими захватчиками, нашёл единственную возможность спасти национальное существование в дружбе с Россией.

Драматичная повесть белорусского писателя о Российской империи времен крепостничества, о судьбах крепостных балерин, принадлежавших шкловскому помещику Семену Зоричу.

Каким был легендарный властитель Крита, мудрый законодатель, строитель городов и кораблей, силу которого признавала вся Эллада? Об этом в своём романе «Я, Минос, царь Крита» размышляет современный немецкий писатель Ганс Эйнсле.

«Екатериною восторгались, как мы восторгаемся артистом, открывающим и вызывающим самим нам дотоле неведомые силы и ощущения; она нравилась потому, что через неё стали нравиться самим себе».В.О. Ключевский «Императрица Екатерина II»Новый роман молодого современного писателя Константина Новикова рассказывает о детских и юношеских годах Ангальт-Цербстской принцессы Софии-Фредерики, будущей российской императрицы Екатерины II.

«Русь верила своему великому князю. Верила, несмотря на его поражение и горе, что он принёс ей. И он, великий князь Игорь, оправдает это доверие. Прежде он ощущал себя только великим киевским князем, теперь своим великим князем его признала вся Русская земля. С этой великой силой никто и ничто не сможет помешать свершению его сокровенных давних планов. Он мечом раздвинет рубежи Руси! Обязательно раздвинет!..»Андрей Серба «Мечом раздвину рубежи!»Роман А. Сербы воссоздаёт времена княжения на Руси великого князя Игоря (912—945)

В романе «Повенчанные на печаль» («Сестра милосердия») Николай Шадрин заново рассказывает вечную историю любви. Прототипы героев — настоящие исторические персонажи, которые пользуются в последнее время особенной популярностью (после фильма «Адмиралъ») — это Анна Васильевна Тимирева и Александр Васильевич Колчак. И уже вокруг них декорациями к драме двух людей разворачиваются остальные события.К счастью, любовная история с известными героями не единственное достоинство произведения. Повесть Шадрина о крушении и агонии одного мира ради рождения другого, что впрочем, тоже новой темой не является.Действие повести происходит в белогвардейском Омске, в поезде и в Иркутской тюрьме.