Флета поднялась и отряхнулась. Груди независимо подпрыгнули. Потом девушка обернулась к нему.
— И как это называется? — поинтересовалась она, уловив его пристальный взгляд.
Маш вспыхнул и поспешно отвернулся.
— Не то чтобы это было неправильно! — сказала Флета. — Я просто думала, что, достигнув зрелости, перестала тебя привлекать, Бэйн.
— Я не Бэйн, — сухо повторил Маш. Как он мог так опозориться? Роботам случайные сексуальные реакции были не свойственны.
— Да, верно, — не стала спорить она. — Я просто хотела подразнить тебя, как мы с Бэйном часто проделывали это в юности. Мы играли в игры, о которых никогда не рассказывали взрослым.
— Мы на Протоне тоже, — кивнул он. — Но я не собирался… Не ожидал, что произойдёт нечто подобное.
— И я, Маш. Но скажу честно: меня это не расстроило.
Краска почти сошла с его лица — почти, но не совсем.
— Что за отношения между тобой и Бэйном, Флета?
— Мы друзья, — легко ответила она. — Хорошие друзья. Лучшие, какие только могут быть. Но мы никогда не превращали дружбу в нечто большее. У нас были свои тайны, а потом мы выросли, и каждый пошёл своей дорогой.
— Такие близкие друзья, что даже…
Она приблизилась и опустила прохладную руку ему на плечо.
— Маш, мы проделывали всё, чем обычно занимаются мужчины и женщины, и перепробовали поистине всё. Но мы были слишком молоды. Сейчас другое дело. Мы повзрослели.
— Значит, мне не стоит так… на тебя реагировать, — с трудом выговорил он.
Флета вздохнула.
— Не стоит, — согласилась она. — Мы уже выросли из этих игр. Но не бойся, Маш. Я никому ничего не расскажу.
— Вы с Бэйном — родичи? — спросил он.
Девушка звонко рассмеялась: — Родичи! — Оказавшись прямо за его спиной, она наклонилась и заключила Маша в объятия. Это не облегчило его задачу, поскольку к спине тесно прижалась мягкая грудь. — Ты действительно ничего не понимаешь?
— Что я должен понимать? — Он попытался спросить это сердито, но на самом деле Машу хотелось лишь обернуться и обнять девушку в ответ. Как так получилось, что он потерял над собой контроль?
— Не скажу, — решила она, освобождая его.
— Ты обещала меня не дразнить!
— Это другое, — покачала головой Флета. — Я боюсь, что правда тебе не понравится.
— Мне всегда нравилась правда!
— Тогда прими её: теперь, когда я узнала тебя поближе, я польщена, а не разгневана, и желала бы сохранить наше знакомство как можно дольше. Посмотри мне в глаза, я скажу тебе правду лишь раз, и больше мы не будем поднимать эту тему.
Выбора у него не было. Маш повернулся. Она не улыбалась и не хмурилась, глядела на него серьёзно. Склонившись над водой, Маш зачерпнул немного, чтобы умыться.
— Мы не родичи, — мгновение спустя сказала Флета. — Но и любовь между нами невозможна.
— Почему?
— Если я раскрою причину, ты разозлишься на меня, а этого я не желаю.
— Обещаю, что не стану злиться! Я просто хочу понять.
Но она лишь покачала головой.
— Думаю, в одежде тебе было бы удобней, — заявила девушка секунду спустя. — Здесь так принято.
Маш осознал, что она права. Неразумно разгуливать голышом там, где принято одеваться. Придётся подавить привычный страх и облачиться — по крайней мере, до тех пор, пока он не вернётся в тело робота. Неважно, сколько раз Флета видела Бэйна возбуждённым раньше; теперь такого рода отношений между ними возникать не должно.
Внезапно он осознал также и то, почему вообще отсутствовал контроль: Маш ведь был в живом теле! Он дышал, чувствовал сердцебиение, ему приходилось есть, пить и испражняться — разумеется, сексуальные потребности тоже давали о себе знать! И от стимуляции это не зависело. Тело реагировало даже случайно, когда мозгу этого не хотелось. Маш полагал, что не будет испытывать особых желаний, как и на Протоне, однако зрелище мокрой и подвижной анатомии Флеты миновало его интеллект и просочилось прямиком в инстинкты. К смущению самого Маша. Цепи и схемы живых существ мало зависели от указаний их мозга.
Неудивительно, что здесь все предпочитали ходить одетыми! Это не только предотвращало нежелательную стимуляцию, но и скрывало реакции, далёкие от добровольных.
— Я оденусь, — согласился Маш вслух. И всё же он гадал, была ли Флета польщена, как и сказала, а не просто смущена его очевидной реакцией. Если так, то почему она считала сексуальный контакт между ними невозможным? Они ведь уже занимались любовью с Бэйном, когда были моложе. Да и родства между ними не водилось (и почему она так отреагировала на этот вопрос?). Так почему сейчас всё изменилось? Может, они дали обет верности другим партнёрам? Но этого она тоже не говорила; наоборот, вела себя так, будто их разделяла какая-то основательная и всем известная причина. А ещё она боялась, что Маш рассердится, если её узнает.
Он поразмыслил о том, во что бы облачиться. Всё, что он видел — это большие листья деревьев. Ну, придётся пока довольствоваться ими.
Флета помогла ему набрать прочных листьев. Затем — при помощи топора — они проделали в листьях отверстия, надели их на лозу, и получилось что-то вроде юбки, которую Маш повесил на пояс. Листья прикрывали его достоинство, как и было задумано.
Но теперь перед ними стояла другая проблема. Его плечи покраснели и болели.
