Властители Индийского океана. Становление морских связей между Европой и Азией - [35]
Оба были великолепными командирами, на их решения всегда влияли твердые религиозные убеждения, и оба оставили свой след в истории в особой сфере ведения войны, когда театр военных действий расположен очень близко к границе между морем и сушей или на ней. Речь идет о нападении на враждебные флоты в защищенных гаванях или на сильные береговые укрепления. Отличительные черты этого вида операций от любых других связаны со сложностями, вызванными необходимостью лоцманской проводки. Они в какой-то мере сходны с учетом естественного рельефа местности в наземных сражениях. В столкновениях в открытом море подобные усложняющие факторы полностью отсутствуют.
Предшественник Албукерки Алмейда никогда не считал, что рутинные обязанности гражданской власти требуют постоянного присутствия вице-короля в его штаб-квартире в Кочине, и лично отправлялся в море, чтобы вести боевые действия. Албукерки пошел еще дальше и лишь периодически за весь долгий срок своего правления сходил на берег. Хотя к концу этого срока он расширил португальские владения в азиатских широтах с трех маленьких факторий суммарной площадью около десяти акров (то есть менее 5 гектаров) до обширного списка морских портов со столицей и резиденцией правительства на Индостане, который он превратил в торговый центр Индийского океана. Его управление было децентрализованным. Использовалась система, при которой торговые и гражданские вопросы поручались помощникам, иногда священнослужителям. Судя по процветанию, в котором Албукерки оставил португальские владения на Востоке, помощников он выбирал тщательно, и были они весьма компетентными людьми. Вице-король был главой всех подразделений португальского правительства на Востоке. Только Албукерки был путешествующим инспектором, а не постоянно находящимся на месте службы главой исполнительной власти. Все его внимание неизменно было сосредоточено на расширении и укреплении морского и коммерческого господства своей страны на Востоке.
В начале своего правления Албукерки больше всего тревожило отношение Египта к форпостам Португалии на Востоке. Сами португальцы еще не осознали, насколько глубокое впечатление на восточные умы произвели сражения при Чауле и Диу, и беспокойство Албукерки укрепляли бесчисленные слухи о том, что египетский султан ведет активное строительство второго флота Красного моря. Поэтому одним из его первых действий после вступления в должность стал сбор всех капитанов и других старших офицеров – морских и сухопутных – на своем флагманском корабле, чтобы разъяснить им следующее: угроза продолжает существовать, и вопрос, сумеет ли Португалия сохранить связь с Индией в будущем, остается открытым. Чтобы положить конец неопределенности относительно того, кто будет господствовать в части Индийского океана между Индостаном и Египтом, Албукерки решил взять инициативу в свои руки и решить вопрос на вражеской стороне спорных вод, а не на индийской. Для этого он намеревался, как только в его распоряжении окажется достаточное число судов, отплыть в сторону Суэца и уничтожить вражеский флот еще до того, как он выйдет в море.
Но прежде чем его планы осуществились, они оказались под серьезной угрозой, равно как и жизнь генерал-капитана. Вместе с приказом о замене Алмейды Албукерки маршал Коутиньо привез распоряжение о наземной атаке на Каликут, который следовало разграбить и сжечь. За всю историю своего пребывания в Азии португальцам не приходилось действовать по хуже разработанному и хуже исполненному плану. Его выполнение было сопряжено с большим риском, по большей части никому не нужным и бесполезным, и результатом могло считаться лишь утоление ненасытной жажды мести. Саморин Каликута был, несомненно, обозлен и настроен на мщение, но в этом португальцы могли винить только самих себя, поскольку сами же дважды обстреливали город с моря. К тому же они фактически подвергли город девятилетней блокаде. А после поражения в море в битве при Малабаре и на суше, когда ему так и не удалось взять Кочин, саморин оказался бессильным и больше не мог причинить португальцам никакого вреда. В их же интересах было бы во всех отношениях лучше при таких обстоятельствах предложить ему условия мира, а не доводить до отчаяния новыми нападениями. Если бы к саморину Каликута обратились так же, как Алмейда – к правителю Камбея после уничтожения вражеского флота в Диу, с обещанием прекратить противостояние, если он позволит португальцам вести мирную торговлю, тот наверняка принял бы все условия. Но только король Мануэл никак не мог утолить жажду мести и в результате навлек несчастье на своих подданных.
