Властители душ - [80]

Только рядом с Ибн Яхш продолжается драка с громкими криками: «Омар эль’Ади! Да где же он? Где он, сын мулатки! Он выиграл лошадь, выиграл честно по жребию, оставьте ее ему, я вам говорю! Но где же он все-таки? Он должен сам ее защищать! Омар! Омар!»

— Наездник! Смотрите там! На верблюде, пересекает долину Бедра… Смотрите же, смотрите! Он едет от каравана? Нет-нет! Он едет из Мекки! Это темный верблюд, темно-коричневый, как Омар… Вы видите это? Это можно увидеть даже сквозь облако песка, которое он поднимает за собой!

Тот, кто так скачет, не может быть человеком — это огненнорожденный джинн пустыни! Ни один человек не сможет удержаться в седле, если верблюд совершает такие бешеные прыжки…

Омар! Это Омар! Ни один человек, говорите вы глупцы! Это Омар! Теперь вы видите, что это Омар!

Караван приближается, Омар, быстрее! Быстрее!

— Эй, Мухаммед! Эй, Мухаммед!

Мы уже знаем это, Омар, мы уже знаем, и приготовились. Караван приближается.

— Эй, Мухаммед! Войско!

Он сошел с ума. Войско? Какое войско? Темный верблюд стоит тут, его ноги дрожат, темно-зеленая слюна капает из пасти… На колени! Вниз! Он поворачивает голову и рычит. Прекрасный верблюд! Прекрасный, как и его наездник…

— Эй, Мухаммед! Войско из Мекки! Уже недалеко! Тысяча человек… Семьсот верблюдов…

Омар закачался в седле; двадцать рук поддержали его.

Мухаммед стоит у входа в свою хижину, листья отбрасывают зеленоватые тени на его бледное лицо. Он все понял. Мы так слабы, что не должны бороться… нет! Мы так слабы, что можем понести поражение! Сопровождение каравана мы можем победить! Но как сможем мы противостоять большому войску из Мекки?

О Абу Софиан, проклятый Омаяд! Может быть, ты и правда состоишь в сговоре с дьяволом? Кто же еще мог сказать тебе, что мы здесь ждем тебя? Кто же еще мог своевременно доставить в Мекку твой зов о помощи? Вот теперь мы стоим между двумя вражескими толпами — там мекканцы, здесь караван… Что делать? Куда поворачивать? Чего желает Бог? Чего хочет народ?

— Абу Бекр, ко мне! Ко мне, Омар! Аюб и Ибн Яхш! И ты, Убайи! Мы будем держать военный совет. Пусть ваши мысли станут остры как лезвие кинжала и быстры как полет коршуна. Против какого врага, верующие в Аллаха, мы должны выступить?

Темнокожий Омар стоит, прислонившись к своему верблюду. Он все еще задыхается от бешеной скачки, прозрачные капли пота текут по лицу его, начиная от красного тюрбана. «Посланник Бога, — говорит он, кашляя, — здесь нечего раздумывать. Если мне предстоит драться с двумя врагами, сначала со свежими силами я выступлю против сильнейшего!»

— Так велит храбрость! — говорит старый Аюб.

— Так велит мудрость! — кричит Омар гневно и отталкивает руку Абу Бекра, подающую ему чашу с молоком. — Я возьму только тогда питье из твоих рук, когда буду знать, что ты того же мнения.

— Попей, — говорит Таим, добродушно улыбаясь. — Я того же.

Мухаммед выдирает полузасохшую ветку из стены своей хижины. Да, он будет драться! Войско, приближающееся из Мекки, он должен победить. Тысяча людей у его противника, шестьсот у него самого — какое это имеет значение, если им помогает Бог! Да, он не может поступить по-другому. Он не имеет права рисковать, напав на караван, зная, что у него за спиной такое сильное вражеское войско, которое очень хорошо оснащено животными и быстро передвигается. И так же невозможно вернуться без успеха и без борьбы назад в Медину.

— Решено! — восклицает он. — Мы выступаем против войска из Мекки!

— Во имя Бога, — кричит Омар, — во имя всемогущего Бога!

Он собирается повернуться и спуститься с Ибн Яхшем с холма, чтобы наконец добраться до своей лошади: нельзя терять ни минуты. Тут его останавливает рука, которая ложится на его плечо.

— Подожди, Омар эль’Ади, — говорит толстый Убайи очень почтительно. — Вы всех спросили об их мнении, но никто не спросил у меня. У меня, однако, Мухаммед, есть что сказать.

— Так говори скорее! — настаивает Абу Бекр. Сейчас не время начинать ссору с толстяком Убайи.

— Спешка недостойна мужчины, Абу Бекр, — сказал Убайи и поправил соскользнувший с его плеч бурнус. — Нет ничего, что нельзя было бы обсудить спокойно и с достоинством. Мухаммед, скажи-ка мне, с какой целью мы пришли сюда?

— Чтобы заполучить зимний караван, — восклицает Абу Бекр нетерпеливо. — Однако теперь…

— Минутку, Абу Бекр, минутку, позволь мне продолжить. Во сколько раз наше число превосходит сопровождение каравана?

— По меньшей мере в два раза, я думаю, — говорит Омар. — Даже если считать и погонщиков верблюдов. Но речь идет не о караване…

— Именно! Речь идет о караване! Мы хотим караван, и караван мы превосходим вдвое. Войско из Мекки превосходит нас! А добыча? Не стоит и говорить, чего можно ожидать! Нет, посланник Бога, мы в этом не участвуем!

— Притворщики! — прошипел Абу Бекр гневно.

Убайи услышал это и повернулся к нему. «Что? — спросил он, и дружественность его тона не изменилась. — Мы честны, мы говорим, что хотим. Изменилось не наше отношение, а ваши намерения стали другими. Это зависит от вас! Или вы с нами идете против каравана, или же мы возвращаемся домой в Ятриб. Мы выехали, чтобы завоевать добычу, а не для того, чтобы убивать мекканцев!»