Властелины Пограничья - [28]

- Нет. Землетрясения не было, вселенский потоп не сегодня.

- Перестань паясничать. Взял моду, - отмахнулся фон Бохель и бросил через стол листок. Листок плавно опустился на карандашницу. Доктор порывисто схватил бумажку и стал читать. Рукою Пенелопы была написана его характеристика. Давным-давно ван Чех уже читал ее. Внутри все завязалось узлом и перевернулось. Доктор сделал вид, что внимательно дочитал до конца, хотя буквы плыли перед глазами, и отложил бумагу.

- И что ты думаешь об этом? - спросил фон Бохель.

- На завещание похоже, - честно ответил доктор.

- Оно и есть, - мрачно сказал главврач и откинулся в кресле, - Ты недели не продержишься в этой должности. И скажи спасибо, если тебя, клоун, я просто оставлю врачом!

Ван Чех изумленно изогнул брови.

- Я - клоун? Простите, у меня диплом врача.

- Сути это не меняет.

- Я не клоунские зарисовки показываю, я людей лечу, - обиделся ван Чех, - между прочим, по качеству и эффективности, я один из лучших.

- У нас лицензирование скоро. Все же у меня нет уверенности, что ты его пройдешь.

- Я легкой трусцой перебегу поперек, - с достоинством ответил ван Чех.

- Этому клоуну я должен отдать четвертое отделение, - воздел руки фон Бохель.

- У вас есть чистый лист бумаги и ручка? - вдруг злобно сказал доктор.

Фон Бохель сверкнул глазами и подал требуемое. Главврач долго наблюдал, как доктор задумчиво что-то рисует на листе.

- Это что за иероглифы? - фыркнул он.

- Это я черкаю. Вы же хотели, чтобы я сам уволился, - через паузу сказал ван Чех, не поднимая глаз на главного, - так вот этого не будет, - доктор медленно поднял взгляд. Они долго мерились взглядами, фон Бохель отвел глаза первым.

- Где Пенелопа? - вставая, спросил доктор.

Фон Бохель ему не ответил. Быстрым размашистым шагом, ван Чех покинул канцелярию.

Доктор несся по коридору, ловя то и дело слетавшую шапочку. Наконец, он как-то ловко ее посадил так, что она не спадала. Дверь в приемный покой ван Чех распахнул чересчур сильно. Она ударила о стену. Перед взором доктора предстала неприятная сцена.

Пенелопа сидела на кушетке и видом каменной статуи. На лице ее покоилась вся скорбь мира, по щекам текли слезы. В ногах ее, согнувшись в три погибели, сидел мужчина. Он держал Пенелопу за щиколотки и безутешно рыдал.

- Я не дам согласия.

- У тебя нет выбора, - сквозь зубы цедила Пенелопа.

- Ладно бы ты решила развестись со мной. Но, Пенелопа, - мужчина бросился обнимать Пенелопу, та с большим трудом его отстранила, - Жизнь моя, что ты творишь! Почему ты вдруг выдумала себе эту болезнь??!!

- Я больна, родной, я уже давно больна. Теперь я больше не могу быть безопасной для тебя, для больных. Я должна перейти на другую сторону баррикад.

- Пенелопа, - мужчина согнулся снова.

- Доктор. Солнышко, познакомься, это доктор ван Чех, - Пенелопа говорила, а сама умоляюще смотрела на ван Чеха, то ли просила уйти, то ли просила остаться.

Мужчина не взглянул на доктора. Ван Чех нажал кнопку вызова медсестры.

- Вас уже вписали? - деловито спросил ван Чех, решив, что афишировать знакомство перед мужем Пенелопы не стоит.

- Медсестра заканчивает, - ответила Пенелопа так же сквозь зубы.

Вошла медсестра со шприцем.

- Нам с вами нужно поговорить, - ван Чех аккуратно потеребил мужа Пенелопы за плечо. Тот поднял на доктора мученические карие глаза.

- Вы не против успокоительного? - ласково спросил доктор.

- Против.

- А коньяк?

- Я вообще ничего не хочу, - огрызнулся мужчина, - Объясните мне хоть вы, что происходит!

- Для этого нам нужно выйти.

Мужчина встал, но снова упал к ногам жены. Ван Чех жалобно посмотрел на Пенелопу, та отсутствовала в данном измерении.

- Иди, Тор, - тихо сказала она, - Мы встретимся уже в палате.

Мужчина покорно встал. Каждый шаг от жены давался ему с большим трудом. В ординаторской доктор деловито достал коньяку и две рюмки, налил до краев и сам быстро выпил. Тор к рюмке не прикоснулся.

Ван Чех что-то подумал и запер дверь. Плюхнулся в кресло и стал ждать, разглядывая мужа Пенелопы. Мужчина был невзрачным: маленькие, узкие карие глазки, невыразительный большой рот, круглое лицо. От мужчины веяло душевной добротой и болью. Он не стеснялся своих слез. Ван Чеху самому хотелось стенать. День, которого он со страхом ждал, пришел. Выяснилось, что как доктор не готовился к нему, готов он не был.

- Я знал, что что-то произойдет, - сказал устало Тор, - Она болезненная женщина. Она жаловалась на сильные недомогания. Но разве ее ко врачу загонишь? Такая… Она же святая, доктор, вы понимаете (ван Чех кивнул)?! Она всегда на работе, постоянно в своей этой психиатрии. Я и дом - это где-то далеко, это ее, но она к этому отношения не имеет. А сегодня утром она собирает вещи и говорит, что идет не на работу, а лечиться. Говорит, что у нее шизофрения, что она больна… давно и тяжело больна.

- Я не знаю, рассказывала ли она обо мне… - начал доктор.

- Она о работе не распространялась, просто жила ею и все, - буркнул Тор, с подозрением глядя на доктора.

- Мы работали с ней вместе. Я уже давно наблюдаю за ней расстройство.

- Но как ей позволили работать в таком состоянии?

- Знали только она и я. Я вел всех ее больных, она занималась бумагами. Я не уверен, что ей так уж требуется стационар. Я подойду к ней тщательнее, чем ко всем остальным пациентам. Если стационар ей не потребуется, то она отсюда выйдет тут же, но на учет встанет - это точно, - доктор скорее бубнил себе под нос, чем что-то объяснял Тору.