Владимир Высоцкий. Сочинения в 2-х томах - [9]

— Разломали старую «Таганку» —

Подчистую, всю, ко всем чертям!

— Что ж, шофер, давай назад,

          крути-верти свою баранку, —

Так ни с чем поедем по домам.

Или нет, шофер, давай закурим,

Или лучше — выпьем поскорей!

Пьем за то, чтоб не осталось

          по России больше тюрем,

Чтоб не стало по России лагерей!

<1963>[20]

* * *

За меня невеста отрыдает честно,

За меня ребята отдадут долги,

За меня другие отпоют все песни,

И, быть может, выпьют за меня враги.

Не дают мне больше интересных книжек,

И моя гитара — без струны.

И нельзя мне выше, и нельзя мне ниже,

И нельзя мне солнца, и нельзя луны.

Мне нельзя на волю — не имею права, —

Можно лишь — от двери до стены.

Мне нельзя налево, мне нельзя направо —

Можно только неба кусок, можно только сны.

Сны — про то, как выйду, как замок мой снимут,

Как мою гитару отдадут,

Кто меня там встретит, как меня обнимут

И какие песни мне споют.

1963[21]

РЕЦИДИВИСТ

Это был воскресный день — и я не лазил по карманам:

В воскресенье — отдыхать, — вот мой девиз.

Вдруг — свисток, меня хватают, обзывают хулиганом,

А один узнал — кричит: «Рецидивист!»

     «Брось, товарищ, не ершись,

     Моя фамилия — Сергеев, —

     Ну а кто рецидивист —

     Ведь я ж понятья не имею».

Это был воскресный день, но мусорá не отдыхают:

У них тоже — план давай, хоть удавись, —

Ну а если перевыполнят, так их там награждают —

На вес золота там вор-рецидивист.

     С уваженьем мне: «Садись! —

     Угощают „Беломором“. —

     Значит, ты — рецидивист?

     Распишись под протоколом!»

Это был воскресный день, светило солнце как бездельник,

И все люди — кто с друзьями, кто с семьей, —

Ну а я сидел скучал как в самый гнусный понедельник:

Мне майор попался очень деловой.

     «Сколько раз судились вы?»

     «Плохо я считать умею!»

     «Но все же вы — рецидивист?»

     «Да нет, товарищ, я — Сергеев».

Это был воскресный день — а я потел, я лез из кожи, —

Но майор был в математике горазд:

Он чегой-то там сложил, потом умножил, подытожил —

И сказал, что я судился десять раз.

     Подал мне начальник лист —

     Расписался как умею —

     Написал: «Рецидивист

     По фамилии Сергеев».

Это был воскресный день, я был усталым и побитым, —

Но одно я знаю, одному я рад:

В семилетний план поимки хулиганов и бандитов

Я ведь тоже внес свой очень скромный вклад!

1963[22]

* * *

Пока вы здесь в ванночке с кафелем

Моетесь, нежитесь, греетесь, —

В холоде сам себе скальпелем

Он вырезает аппендикс.

Он слышит движение каждое

И видит, как прыгает сердце, —

Ой, жаль, не придется вам, граждане,

В зеркало так посмотреться!

До цели всё ближе и ближе, —

Хоть боль бы утихла для виду!..

Ой, легче отрезать по грыже

Всем, кто покорял Антарктиду!

Вы водочку здесь буздыряете

Большими-большими глотками,

А он себя шьет — понимаете? —

Большими-большими стежками.

Герой он! Теперь же смекайте-ка:

Нигде не умеют так больше, —

Чего нам Антарктика с Арктикой,

Чего нам Албания с Польшей!

<1963>[23]

Я ЖЕНЩИН НЕ БИЛ ДО СЕМНАДЦАТИ ЛЕТ

Я женщин не бил до семнадцати лет —

В семнадцать ударил впервые, —

С тех пор на меня просто удержу нет:

Направо — налево

          я им раздаю «чаевые».

Но как же случилось, что интеллигент,

Противник насилия в быте,

Так низко упал я — и в этот момент,

Ну если хотите,

          себя осквернил мордобитьем?

А было все так: я ей не изменил

За три дня ни разу, признаться, —

Да что говорить — я духи ей купил! —

Французские, братцы,

          за тридцать четыре семнадцать.

Но был у нее продавец из «ТЭЖЭ» —

Его звали Голубев Слава, —

Он эти духи подарил ей уже, —

Налево — направо

          моя улыбалась шалава.

Я был молодой, и я вспыльчивый был —

Претензии выложил кратко —

Сказал ей: «Я Славку вчера удавил, —

Сегодня ж, касатка,

          тебя удавлю для порядка!»

Я с дрожью в руках подошел к ней впритык,

Зубами стуча «Марсельезу», —

К гортани присох непослушный язык —

И справа и слева

          я ей основательно врезал.

С тех пор все шалавы боятся меня —

И это мне больно, ей-богу!

Поэтому я — не проходит и дня —

Бью больно и долго, —

          но всех не побьешь — их ведь много.

1963[24]

* * *

Мы вместе грабили одну и ту же хату,

В одну и ту же мы проникли щель, —

Мы с ними встретились как три молочных брата,

Друг друга не видавшие вообще.

     За хлеб и воду и за свободу —

     Спасибо нашему совейскому народу!

     За ночи в тюрьмах, допросы в МУРе —

     Спасибо нашей городской прокуратуре!

Нас вместе переслали в порт Находку,

Меня отпустят завтра, пустят завтра их, —

Мы с ними встретились как три рубля на водку,

И разошлись как водка на троих.

     За хлеб и воду и за свободу —

     Спасибо нашему совейскому народу!

     За ночи в тюрьмах, допросы в МУРе —

     Спасибо нашей городской прокуратуре!

Как хорошо устроен белый свет! —

Меня вчера отметили в приказе:

Освободили раньше на пять лет, —

И подпись: «Ворошилов, Георгадзе».

     За хлеб и воду и за свободу —

     Спасибо нашему совейскому народу!

     За ночи в тюрьмах, допросы в МУРе —

     Спасибо нашей городской прокуратуре!

Да это ж математика богов:

Меня ведь на двенадцать осудили, —

У жизни отобрали семь годов,

И пять — теперь обратно возвратили!

     За хлеб и воду и за природу—

     Спасибо нашему совейскому народу!