Владимир Высоцкий. Сочинения в 2-х томах - [198]

И не помнил он ничего, что случилось, потому что сознание бросило его в эти минуты. Очнулся только услышав:

— А теперь, Коля, правда уходи и никогда больше не возвращайся. Слышишь? Я прошу тебя, если любишь. Сейчас. Мне надо одной побыть. Не думай, что из-за тебя. Просто одной.

— Не уйду я никуда, Тамарка! И вернусь обязательно! И ни с кем тебя делить не буду. Ты же знаешь, что Колька Коллега держит мертвой хваткой. Не вырвешься!

— Вырвусь, Коля! Я сейчас сильная, потому что мне очень, очень плохо!

— Кто-нибудь обидел — убью!

— Ну вот, «убью»! Другого нечего и ждать от тебя. И если б знал ты, кого убивать собираешься…

— Кого же?

— Я, Коля, вот уже года три с Кулешовым Сашей, которого песню ты мне спел и который сидит или убит — все сразу. Ни то ни другое, Коля. Живет он здесь, в театре работает, а сейчас у меня с ним плохо.

На все что угодно нашел бы ответ Коллега, на все, кроме этого, потому что еще там, в лагере, казалось ему, что знает он этого парня, что встреть он его — узнал бы в толпе, что появись он только — и стали бы они самыми близкими друзьями, если душа его такая, как песни, — не может и быть иначе. Сколько раз мечтал Колька, чтобы привезли его в лагерь, да и не он один — все кругом мечтали, — и хотели бы с ним поговорить хотя бы. Всего ожидал Колька, только не этого. И не зная, что ответить, и как вести себя, не зная, встал Колька и вышел, не дожидаясь даже дружка своего и Максима Григорьевича.

. . . . . . . . . .

<1977>[514]

КОММЕНТАРИИ

СТИХОТВОРЕНИЯ

Большую сложность при подготовке к печати рукописной части поэтического наследия Высоцкого представляет дифференциация текстов на наброски и на законченные произведения. Чаще всего стихотворения (в том смысле, как мы условились их определять[515] имеют один либо — реже — два черновых варианта. Беловики встречаются крайне редко[516]. Так что отбор текстов для публикации в основном массиве — законченных произведений — субъективен.

Стихотворения Высоцкого в том виде, в каком они дошли до нас (а это лишь авторские рукописи и незначительное количество авторизованных списков), только с большой долей приближения можно считать законченными.

В своих выводах мы исходим из того, что в системе работы Высоцкого над словом окончательный вариант текста практически всегда очень отличается от рукописного[517]. Результаты второй — послерукописной — стадии работы автора над этими текстами, в отличие от текстов песен, нам неизвестны. С большой долей вероятности можно предположить, что тексты, певшиеся или декламировавшиеся автором (иными словами — продолжавшие свое существование в памяти автора), но не сохранившиеся до нашего времени в авторском исполнении, также имели изменения в сторону их совершенствования, тоже на бумаге не зафиксированные. Следовательно, скорее всего, они безвозвратно утрачены. И с этой мыслью нам, видимо, еще предстоит свыкнуться. (Исключение здесь, на наш взгляд, могут представить лишь несколько беловых автографов, и в том числе три стихотворения цикла «Из дорожного дневника», написанные предположительно через год после создания самих произведений и предназначенные для публикации.)

Если же предположить, что стадия доработки рукописного текста отсутствовала, то такой текст следовало бы однозначно считать незаконченным.

Так или иначе, за окончательный вариант текста стихотворения остается принять текст более поздней из известных рукописей и авторизованных списков.

В то же время, из-за автокоммуникативного характера рукописей, иногда практически не содержащих знаков препинания, тексты допускают очень широкое трактование. К примеру, постановка запятой или тире в конце первой или второй строки следующего, не имеющего знаков четверостишия может существенно повлиять на его прочтение:

Не впадай ни в тоску ни в азарт ты

Даже в самой невинной игре

Не давай заглянуть в свои карты

И до срока не сбрось козырей.

И это отнюдь не самый сложный случай. Часто вызывает трудности и неизбежно приводит к субъективности прочтения текста определение границ прямой речи, которая в ряде случаев бывает трудноотделима от слов автора или лирического героя, от лица которого ведется повествование (например, в стихотворении «Общаюсь с тишиной я…», да и в трехсерийной песне «Ошибка вышла» — «Никакой ошибки» — «История болезни»).

Таким образом, публикуемый текст стихотворения всегда в значительной степени не свободен от субъективного его восприятия — а следовательно, и от его трактовки — публикатором. Безусловно, на это накладывает значительный отпечаток также и многоплановость и неоднозначность самого творчества Высоцкого в целом.

В черновой рукописи приоритет одного варианта строки или слова перед другим также далеко не однозначен. Поэтому в случае приведения всех вариантов в постраничных примечаниях потребовались бы обширные текстологические комментарии, превышающие по объему сам текст.

Достойным выходом из этого положения, на наш взгляд, было бы издание сборника факсимильных текстов поэта или же, в крайнем случае, текстов, содержащих авторские написание и пунктуацию. Но подобный сборник был бы необходим и интересен лишь специалистам и собирателям, так как в силу уже перечисленных причин вызывал бы большие трудности при прочтении. Недаром даже публикаторы иногда затрудняются проследить за ходом мысли автора. Например, первое четверостишие стихотворения, начинающегося словами «Я спокоен…» (см. с. 160 наст. тома), можно встретить в публикациях в различном виде: